Еще больше проблем возникало в случае пресечения правящей династии в том или ином чингизидском государстве или же в период его распада: тогда на трон начинали предъявлять претензии не только члены боковых ветвей сильно размножившегося «Золотого рода», но и представители родов, формально не являвшихся потомками Чингис-хана, — то потомки его братьев, то аристократические семейства, некогда породнившиеся с Чингизидами путем браков и т. д. В этих условиях к вышеперечисленным факторам легитимации стали добавляться новые.
Возможность выдвигать иные обоснования претензий на власть, чем использовавшиеся в империях Чингизидов, предоставили новые политические условия. В частности, принятие в качестве официальной религии ислама в тюркских государствах Чингизидов и буддизма в монгольских позволило претенденту на трон апеллировать к религиозным нормам либо же к воле высшего духовенства, представители которого могли даровать ханский титул даже тем, кто в соответствии с прежними политико-правовыми традициями прав на него не имел.
Наконец, в XVI–XIX вв. многие тюрко-монгольские государства попадают в зависимость от иностранных монархов: османских султанов, персидских шахов, российских и китайских императоров. Новые сюзерены, стремясь закрепить свой контроль над новоприобретенными вассалами, стали своей волей утверждать монархов в этих государствах — причем иногда из числа представителей прежде правящего рода (как Чингизидов, так и нет), а иногда и сменяя правившую прежде династию менее легитимной и, соответственно, целиком зависимой от поддержки сюзерена.
В результате «новые» факторы легитимации власти нередко вступали в противоречие со «старыми», и порой складывалась парадоксальная ситуация: хан, вступивший на престол совершенно законно в соответствии с тюрко-монгольскими традициями (будучи потомком Чингис-хана и избранным на курултае), мог быть объявлен узурпатором, если его кандидатура не была утверждена или одобрена иностранным сюзереном. Подобные случаи, естественно, также провоцировали государственные перевороты, междоусобные войны, иностранные нашествия и карательные экспедиции и т. п.
Особое место в политической борьбе в различных тюрко-монгольских государствах принадлежит самозванцам. И, несмотря на то что случаи самозванства в их истории имели место куда реже, чем, например, в европейских странах, можно констатировать, что они все же были довольно многочисленными, причем самозванцы могли выдавать себя как за реальных представителей правящих Династий, так и за вымышленных, да и масштабы их притязаний были весьма разнообразны — от претензий на власть в общеимперском масштабе до правления в отдельном регионе, а встречались самозванцы, которые вообще не преследовали цель занять трон.
Нельзя не отметить, что основания претензий на верховную власть в тюрко-монгольских государствах, широко использовавшиеся в эпоху Средневековья, также активно применялись и в Новое время — некоторые вплоть до середины XX в. Это позволяет говорить о долговечности политико-правовых традиций этих государств и народов, и их изучение, по нашему мнению, позволит лучше понять закономерности и современных политических процессов в государствах Евразии.
История тюрко-монгольских государств до последних попыток создания самостоятельных квазигосударственных образований в первой половине XX века — это история бесконечной борьбы за власть, государственных переворотов, политических убийств, гражданских и межгосударственных войн. И при этом большинство их участников не имели законных прав на трон — либо в силу происхождения, либо из-за нарушения установленного порядка прихода к власти. Поэтому они всячески старались обосновать законность своих претензий и добиться признания со стороны подданных.
Итак, это история узурпаций и самозванств — от создания Монгольской империи в XIII веке.
Почему узурпаторы и самозванцы выходили на политическую сцену в тот или иной период?
Какие средства легитимации власти они использовали?
Почему их действия встречали поддержку многочисленных сторонников и нередко заканчивались успешно?
Попытку ответить эти вопросы предпринимает в своей книге исследователь политико-правовой истории тюрко-монгольских государств, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Р. Ю. Почекаев.
Personalia
Абага (ум. 1282) — персидский ильхан, сын Хулагу.
Абай Кунанбаев (ум. 1904) — казахский просветитель, бий.
Абатай (Вачирай-хан, ум. 1588) — монгольский Тушету-хан.
Абахай (ум. 1643) — маньчжурский правитель.
Абишка (ум. 1260 / кон. XIII в.) — монгольский царевич, правнук Чагатая.
Аббас I (ум. 1628) — персидский шах из династии Сефевидов.
Абд ал-Азиз (ум. 1550) — хивинский хан, затем — бухарский хан из династии Шайбанидов, сын Убайдаллаха I.
Абд ал-Амин (Исфанд-султан, ум. 1601) — самозванец, правитель Балха.
Абд ал-Гаффар (ум. 1598/1599) — бухарский царевич из династии Шайбанидов.
Абд ал-Карим (ум. 1591) — кашгарский хан.
Абд ал-Латиф-султан (XVI в.) — узбекский царевич, сын Хамза-султана.
Абд ал-Малик (Катта-тура, ум. 1909) — бухарский царевич из династии Мангытов, претендент на трон, сын Музаффара.
Абд ал-Мумин (ум. 1598) — бухарский хан из династии Шайбанидов.
Абд ал-Мумин (ум. 1748) — бухарский хан из династии Аштарха-нидов, сын Абу-л-Файза.
Абд ар-Рахим (XVIII в.) — бухарский ходжа, предполагаемый отец последнего бухарского хана Абу-л-Гази.
Абд ар-Рашид (ум. 1560) — кашгарский хан, потомок Тоглук-Тимура-
Абд ар-Рашид II (ум. после 1692) — кашгарский хан, потомок Тог-лук-Тимура, брат Мухаммад-Амина.
Абд ас-Саттар-султан (ум. поел. четв. XVI в.) — бухарский царевич из династии Шайбанидов.
Абдаллах (ум. ок. 1369) — золотоордынский хан, ставленник Мамая.
Абдаллах II (ум. 1598) — бухарский хан из династии Шайбанидов.
Абдаллах (ум. 1670) — кашгарский хан.
Абдаллах (ум. 1713) — узбекский царевич, правитель Балха из династии Аштарханидов.
Абдугаппар Джанбусынов (ум. 1922) — предводитель восстания в Казахстане, претендент на трон.
Абдул-Азиз (ум. 1876) — османский султан.
Абдул-Хамид II (ум. 1918) — османский султан.
Аблай (ум. 1660-е) — сибирский царевич из династии Шибанидов, внук Кучума.
Аблай (ум. 1781) — казахский хан Среднего жуза.
