И с ними пусть работают другие подставные фигуры – заказчики, которые не местные, которых никто не знает и которые, сделав свое дело, исчезнут отсюда навсегда. Или… совсем исчезнут… Потому что чужие ниточки – это благо, а свои светить никак нельзя! Свои ниточки очень надежно прятать надо. Или… резать.
* * *
– Скажите, вы вели это дело?
– Когда?
– Давно, лет десять назад, когда работали в криминальной полиции. Подростки подрались и один другого о бордюр приложил, насмерть.
– Да вроде было что-то такое. Много чего было, всё не упомнишь.
– А вы постарайтесь.
– Зачем?
– Справедливости ради.
– Нет, это несчастье было.
– А я вот тут с судмедэкспертом одним поговорил, так он считает, что это не случайно. Это преднамеренное убийство. Траектория падения и характер повреждений на это указывают. Очень хорошо он разобрался и очень хорошо за свою работу получил. Три тысячи долларов.
– Сколько?
– Три тысячи.
– А зачем вам это? Откуда вы вообще взялись?
– Можете считать, что из «Общества по восстановлению справедливости». Устроит?
– И зачем «Обществу по восстановлению справедливости» понадобилось это дело ворошить?
– Например, затем, что кто-то решил напомнить участникам о былых обидах, чтобы из всего этого извлечь некоторую пользу для себя. Когда двое дерутся – третий с той драки снимает сливки. Ну, это я вам так, по секрету. Они обратились к нам, а мы к вам.
– Не понимаю.
– А что тут непонятного? Допустим, два человека имеют на базаре лавки. И оба торгуют одним товаром. И тут появляется третий, который тоже хочет торговать этим товаром, а все места уже заняты.
– Ну?
– Так вот, если первые торговцы подерутся всерьез, то на базаре сразу две лавки освободятся. И третий может спокойно торговать. Это я так, образно, для примера. Хотя почему образно, вполне себе конкретно, с указанием на личности, но без имен. Хочется надеяться, что в конфликт третья сторона ввяжется, но она ни сном ни духом!
Вот что значит во всем разобраться и всё обо всех узнать. И ниточки, идущие от человечка к человечку, расплести и теперь дергать за них согласно сценарию.
– Ну что, вспомнили то дело?
– Нет. Давно это было.
– А если память освежить сотенными бумажками?
– Да, что-то было. Начинаю припоминать.
– А вы еще напрягите память. На несколько соток. Слышите, как они шуршат?
– Было такое дело. Но там чистый несчастный случай.
– А если еще три бумажки?
– Хотя сомнения у всех имелись. Просто замяли это дело, никому не хотелось вражду между семьями разжигать.
– А правду рассказать сможете? Как было на самом деле? Вы ведь ничем не рискуете. Вы теперь в отставке, а то дело в архиве. Придет к вам парень, вы ему честно расскажите, как погиб его старший брат. Это ведь благое дело – правду рассказать.
– Ну, хорошо. А чего это он вдруг ко мне придет?
– Добрые люди ему адресок подскажут. Он ведь уже сомневается, уже ищет того, кто правду знает. Хочется ему правду о смерти брата узнать. Молодой, горячий. Только когда рассказывать станете, не надо как по протоколу, побольше эмоций: преступник исподтишка, по-подлому, ударил изо всех сил, потерпевший упал – голова о камень и кость вдребезги. Никто помощь не оказал и врачей не вызвал, а преступник просто ушел. Ведь ушел?
– Я не знаю.
– Я знаю. Ушел! Вот про это и расскажите. Правда всегда восторжествует. Даже через десять лет!
Еще пять бумажек…
* * *
Теперь вбросить информацию женщинам. Это лучше, чем по телевидению в прайм-тайм рекламу прокрутить. Эти сцепятся языками, разнесут…
– Ты слышала?
– Что?
– Про Каххара.
– А что он?
– Говорят, полюбовницу себе завел.
– Ну и что? Все заводят, Аллах их покарай!
– Не в том дело. Полюбовница-то его знаешь кто?..
И на ушко, на ушко, чтобы никто не услышал.
– Не может быть! Она же замужем!
– В том-то и дело. Но они так полюбили друг друга, так полюбили! Но только об этом никто не знает, потому что, если узнают…
Ну, теперь-то, конечно, узнают. И разнесут. Может, до смертоубийства дело не дойдет, что будет жаль, но кое-кто на кое-кого зуб заимеет. Подозревать начнет, замечать, потому что дыма без огня не бывает. Мужчины здесь восточные, горячие… И в одной малопочтенной организации, где оба они не покладая орудий преступлений трудятся, может случиться маленький производственный конфликт. Ну, или как минимум ослабнет взаимное доверие – трещинка образуется. Которую, если вбросить в нее новую информацию, можно раскачивать и расширять, как ломиком. И у участников тех событий появится много дополнительных забот, и это отвлечет их от основной работы. А если удастся сильнее ситуацию раскачать, то вместо боевых друзей образуется два боевых врага. И спишется целая боевая единица. Когда от тебя твоя жена с твоим другом гуляет, да еще на Востоке, да еще все об этом знают и над тобой смеются, то тебе точно не до работы, то есть террора. Вот и пусть они лучше друг с другом отношения выясняют, чем с ни в чем не повинными гражданами. Пусть сцепятся. Пусть ворон ворону глаз клюет! И пусть – выклюет! Такая вот задачка.
Что там еще, кто с кем гульнул, кто про кого обидное слово сказал?
Абасс сказал что-то про Инара… Вроде бы что он с женой собственной справиться не может, потому что… не хочет. Женщин совсем не любит. Он ведь в Германии учился, а там такие безобразия творятся, чтоб Аллах их всех наказал! И он в тех безобразиях, в той Германии… И теперь жена ему не нужна, а нужен… Ах, как обидно сказал! Зачем так сказал? А ты пойди выясни. Он, конечно, отпираться начнет, обижаться, за кинжал хвататься, кричать: «Замолчи, презренный, пока я тебе язык не отрезал!» Только чем дольше он будет кричать, тем больше будет подозрений. Он ведь долго в Германии был, а это уже вызывает подозрения и пересуды. Если, конечно, правильно информацию вбросить. А про того сказать, что он этого в грош не ставит. А этим про тех: что скоро их бизнес накроется, потому что они тем же самым займутся и уже деньги достали.
Мутить, мутить – как будто огромной палкой в чане с дерьмом ворошить, перемешивая его содержимое. Всех со всеми! Вдоль и поперек! Мешать, сливать, путать, стравливать, напраслину наводить – тут важна не убедительность, а масштабы. Кто-нибудь где-нибудь не выдержит, чего-нибудь в отместку учудит, ответку получит и сам на нее ответит. И пошло-поехало! Важно, чтобы сцепились именно те, кто должен, для чего вброс адресный должен быть! А адреса эти – известны.
