– Интересно, – хмыкнул Карл и спрыгнул с тренажера.
София заняла его место, но доктор не спешил уходить. Стоял в паре шагов и неотрывно наблюдал за ее действиями.
– Две недели назад мы с тобой договорились, что ты попытаешься оплакать Бориса и примириться с его смертью, – произнес он вдруг. – Скажи мне, что изменилось с тех пор? Как по-твоему, тебе удалось преодолеть эту фазу?
– Нам обязательно говорить об этом сейчас? – раздраженно ответила София. – Я занимаюсь…
– Обязательно. Возможно, смена привычных декораций позволит нам продвинуться вперед, – заявил Карл. – Итак, что скажешь?
– Тебе виднее, – сдержанно пробормотала София, переставая крутить педали и разворачиваясь к нему на сиденье тренажера.
– В данном случае я скорее положусь на твою оценку. Итак, Софи, ответь мне, ты по-прежнему ежечасно повторяешь в голове всю эту вашу историю с мистером Бреговичем и разрабатываешь планы мести?
София опустила голову, окинула взглядом буйно разросшуюся под ногами траву, попыталась машинально пересчитать пестревшие в ней цветочные головки, а затем все же призналась:
– Да.
– Значит, проститься с Борисом тебе не удалось?
– Я не могу его отпустить, Карл, – тихо, но твердо выговорила София. – Я пыталась, но… не могу.
– Ясно. Значит, придется действовать иначе… – словно себе под нос пробормотал Карл. А затем, вскинув голову и снова обратив свой взор на Софию, продолжил: – Хорошо, в таком случае вернемся к нашим баранам. К той теме, которую я все это время просил тебя избегать. Расскажи мне о ваших отношениях с Беркантом Бреговичем.
София слезла с тренажера, шагнула в сторону, отвернулась от Карла, погладила ладонью толстый теплый ствол яблони. Вдалеке вспыхнула золотым зигзагом зарница, глухо заворочался гром. Гроза была все ближе, вот уже и в воздухе пахло сыростью.
– Я просто хотела, чтобы он любил меня, Карл, – негромко произнесла она, не оборачиваясь, продолжая смотреть на ползущие по небу грозные тучи. – Я все готова была снести – его издевки, его дурной нрав, его пьянство и пристрастие к наркотикам, его связи с другими женщинами.
– А он издевался над тобой? Намеренно обижал? Подчеркивал свое пренебрежение?
– Да. Он мог вызвать меня на встречу и демонстративно увиваться за другой. Присылал мне фотографии со своей давней любовницей. Говорил оскорбительные вещи. Делал вид, будто не может вспомнить моего имени.
– И как ты на это реагировала? Ты, сильная, резкая, жесткая? Попыталась ли ты хоть раз дать ему отпор? Ударить, в конце концов?
– Нет.
– Почему?
– Это означало бы, что я не люблю его. Я же готова была принять его любым. Пусть бы он оставался таким, какой есть, издерганным, измученным, больным, тщеславным, надменным, одержимым страхами, но оставался рядом со мной. Ведь я знала, что он не просто так стал таким, что он был лучше, добрее, честнее. Но его искалечила жизнь, беда, случившаяся в детстве, властная, эгоистичная мать.
– Значит, Беркант представлялся тебе жертвой, с которой жизнь поступила несправедливо. А ты видела себя его спасительницей. Это так?
– Я не знаю, Карл. Наверное… Я говорю просто, что готова была вытерпеть от него все, лишь бы он не предавал меня, понимаешь? Он же бросил меня. И вот этого я не смогла простить.
– Но ты ведь взрослая, женщина, – возразил Карл у нее за спиной. – Ты понимаешь, что формула «я хочу, чтобы он» не работает. Этот человек не обязан был полюбить тебя в ответ, даже если это чувство настигло тебя впервые за много лет, даже если ты вложила в него всю свою душу. Ты не можешь этого не понимать, София. Ведь верно?
– Верно, – глухо отозвалась она.
– Хорошо, зайдем с другой стороны. Как ты считаешь, зачем он так себя вел? Зачем обижал тебя, оскорблял? Ведь он не мог не чувствовать, что ты – человек, которого задевать опасно. Может быть, он провоцировал тебя? Хотел, чтобы ты проявила характер? И тогда готов был бы подчиниться?
– Это вполне возможно. По сути, он слабее меня. Я всегда это чувствовала, даже… даже в интимные моменты. Он охотно отдавал мне контроль, не пытался бороться за власть. Может быть, поступи я так, дай ему твердый отпор, все сложилось бы иначе. Может быть, ему по жизни привычна была роль жертвы, и он пытался проиграть со мной уже знакомый ему сценарий…
– Но у тебя сценарий был свой, так?
– Так.
– То есть ты признаешь, что вы с ним оба играли в эту игру? Игру, которая для тебя началась задолго до его появления в твоей жизни?
– Да… – прошептала София.
– Прекрасно. Вы оба играли пьесу, заранее зная финал. На первый взгляд получается, что вы оба приложили руку к тому, чтобы все закончилось именно так, как закончилось. Ты осознаешь это, Софи?
– Осознаю.
– Тогда что же именно ты не можешь простить ему, Софи? – вдруг вкрадчиво произнес Карл над самым ее ухом.
Очевидно, пока Софи следила глазами за приближающимися тучами, смотрела на все чаще прорезающие небо всполохи молний, Карл бесшумно, как тать в ночи, подобрался к ней совсем близко. София вздрогнула, резко обернулась и, встретившись взглядом со смотревшими на нее в упор льдисто-голубыми глазами Карла, произнесла:
– То, что он убил моего брата. Разбил мечту о встрече с ним, которой я жила двадцать лет.
– Именно! – отчего-то обрадовался Карл. Обычно бесстрастное лицо его вдруг осветилось, бескровные щеки порозовели, глаза заблестели. – От своих родителей ты не получила безусловной любви – того, что формирует в каждом человеке базовые ценности и представления о мире. И все свои ожидания перенесла на встречу с братом, которая однажды обязательно произойдет. Согласна?
– Да, – кивнула София.
– Ты ждала этого много лет – ждала человека, который появится и примет тебя любую. И ты примешь его любым. Единственного друга, возлюбленного, который останется с тобой, несмотря ни на что. Скажи, Софи, а ты помнила завет, который Борис дал тебе перед расставанием? Помнила? Признайся, повторяла его себе мысленно в критических ситуациях? Каким он был, а?
И София, чувствуя, как ее трясет, как звонко зудит что-то в висках, а по спине течет холодный пот, выговорила:
– Не отпускай волка…
– Не отпускай волка! – вдохновенно подхватил Карл. – Не спускай с привязи своего зверя. Ты ведь помнила его наказ, правда, Софи? И двадцать лет держала зверя на цепи, надеясь, что однажды встретишься с братом и он это оценит. Ты, может быть, даже хотела выторговать ее у судьбы, показывая, какой хорошей можешь быть. Пыталась заключить с ней сделку: я стану милой доброй девочкой, а ты вернешь мне брата. Ты ведь понимаешь, что ваша встреча была предрешена?
– Ты имеешь в виду – провидением? – изумленно переспросила София. – Я не верю в мистику…
