1 августа 1929 года в голштинском городе Ной-Мюнстер прошла мирная демонстрация Ландфолька — её участники были задержаны полицией, а также было реквизировано черное знамя — символ Ландфолька. После этого крестьяне объявили тотальный бойкот городу. Они отказались прибывать на рынок и торговать. Не продавались ни молоко, ни овощи, ни яйца, в магазины не поступали сельские продукты, в трактирах более не отпускались напитки. В городе возникла реальная угроза голода. В этой борьбе городские власти сдались только через год. 4 июня 1930 году они вернули представителям Ландфолька черное знамя с изображением плуга и меча и косой в качестве навершия — это была торжественная церемония, означавшая покаяние властей. Но все же окруженное начальство запретило следующую демонстрацию. После этого начались подпольные действия, итогом которых стало то, что больше ни одно начальство не решалось накладывать запреты на действия Ландфолька.
Однако самый большой резонанс вызвали «символические» акты насилия. В период с ноября 1928 года по сентябрь 1929 года была произведена серия взрывов в правительственных зданиях. Взрывные устройства подбрасывались главным образом в финансовые отделы, а также в некоторые правительственные кабинеты, хотя это делалось так, чтобы не было человеческих жертв. Кажется, что национал-революцинеры и бюндише, которые очень рано поддержали борьбу Ландфолька, были сопричастны к этой форме протеста. В этом союзе, заключенным с одной стороны пахарем, возделывающим землю, лежащую за пределами города, а с другой стороны бомбистом, являющимся порождением цивилизаторского мира, чувствовалось врастание города в «ландшафт». В этом союзе бывшие противники становились союзниками, что весьма характерно для «Консервативной революции».
Тем не менее, безусловное приравнивание борцов Ландфолька к «бомбистам» искажает образ движения. Большинство активистов Ландфолька осудили взрывы. Веймарскую республики же пугало как раз безмолвие этого движения. И взрывы стали диссонансом. Карл Шмитт и Эрнст Юнгер в своих беседах не раз указывали на то, что мир прогресса может перекраситься, что у него собственная диалектика. И об этом свидетельствовало то, что КІИ' и НСДАП смогли выйти на парламентский уровень, хотя и являлись противниками Веймарской республики, которая, невзирая на свою немощность, смогла просуществовать четырнадцать лет. Именно в этом можно искать природу грубой смеси из компромиссов и постепенных действий, которая характеризует переход к национал-социалистическому государству.
Однако восстание Ландфолька нельзя приобщать к симптомам этого времени. Это объясняет ту неприязнь, с которой республика относилась к крестьянству. Обессиленное тело становилось настолько чувствительным, что более не могло переваривать пищу. О непримиримости, с которой два эти лагеря относились другу к другу, свидетельствуют протестные призывы национально-революционных сподвижников Ландфолька: «Вы прощаете бандитов и убийц-садистов. Вы делаете героями ваших пьес проституток и сутенеров. Для мошенников вы назначаете испытательный срок, для совратителей малолетних находите смягчающие обстоятельства. Вы поддерживаете подкупленных бургомистров, умеете вызвать сочувствие к любой мерзости жизни, дабы мы простили её в «силу обстоятельств». Только крестьян вы не цените ни в грош!»
Безмолвие Ландфолька становится особо впечатляющим, если принимать во внимание поведение лидера движения Клауса Хайма. Он — крестьянин из старого Дитмаршена, потомственный селянин, чей род столетиями владел хутором Святая Анна. Об этом молчаливом мужчине известно очень мало, он не любил внимания к своей персоне, но, тем не менее, его прозвали некоронованным «крестьянским королем». Он был легендарной фигурой, признанный как предводитель почти всем консервативно-революционным лагерем. Известна история из его юности. Он оказывается в Южной Америке, где он планировал разводить свиней. Однако его предприятие оказалось выкуплено банками. И Хайм собственноручно был вынужден уничтожить пять тысяч свиней. Он принимал участие в войне и вышел из нёё тяжелораненый и в офицерском чине. 31 октября 1931 года на «Большом процессе бомбистов», который проходил в Альтоне, он был приговорен к семи годам тюрьмы. Во время допросов и дознания он не произнес ни слова, на суде он даже не назвал свои анкетные данные. Он отказался подавать апелляцию, отказался быть депутатом рейхстага от НСДАП — хотя это позволило бы ему выйти на свободу. Его кандидатуру выдвинули на выборы имперского президента — тогда за него быстро собрали 28 тысяч подписей. Однако он не хотел быть ничем обязанным презираемому им государству. 10 июня 1932 года по инициативе крестьянских депутатов от КПГ и НСДАП прусский ландтаг амнистировал его — тогда шла борьба за влияние на крестьян.
Уже сама эта амнистия разоблачает, что произошло с движением Ландфольк за время отсутствия Клауса Хайма. С осени 1930 года массовые партии ищут в Ландфольке источник энергии, который смог бы до основания потрясти Веймарскую республику. В первую очередь коммунисты и национал-социалисты разрабатывают собственные крестьянские программы и направляют на село самых искусных пропагандистов. Сила Ландфолька — его аморфность, непреклонное начало, отсутствие четкой организации — становятся его слабостью. Большая часть оказавшихся в движении крестьян были использованы политиками массовых партий; движение стало дробиться и терять свою ударную силу. Дальнейшие события оказались оттенены агонией республики. После 1933 году крестьяне получили от национал-социалистов искусную подачку — имперский закон о наследуемом крестьянском дворе.
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Мы старались представить «Консервативную революцию» в Германии максимально научно объективно, насколько это позволяет имеющийся материал. Подобная попытка может показаться сомнительной, что связано с недавним прошлым, к которому ведут множество политических нитей. Должен ли автор занимать какую-то определенную позицию? В наше время весь этот узел проблем покрыт коростой аффектов, а потому помочь может только объективное описание, трезвое осознание всего произошедшего, равно как и продолжающего происходить до сих пор. Поскольку во второй послевоенный период XX века, когда создавалась эта книга, рецепты, предложенные XIX веком, оказались ещё менее действенными, чем в первый раз. Решения должно быть принято по ту сторону от лозунгов о прогрессе и реакции. Кажется, что «Консервативной революции» под силу принять такие решения. Она также воспринимается как процесс, в самой сердцевине которого мы сейчас находимся, но он еще не достиг своего апогея. Поэтому предстоит решить, в каких руках окажется наше далекое будущее.
Пагубной чертой нашего духовного положения является то обстоятельство, что идеи и образы «Консервативной революции» непроизвольно обнаруживаются в непосредственной близости от национал-социализма, хотя он отвергался с самого начала. Это создает положение, которое не является новым. Изучение этих вопросов предоставлено с одной стороны эзотерическим кругам, которые инкапсулируют свои знания и передают их в тайной форме, с другой стороны, этим занимаются примитивные секты, которые выдают фанатичным массам препарированные и фальсифицированные формулировки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА РАБОТЫ АРМИНА МОЛЕРА «КОНСЕРВАТИВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ»
1. Общие представления
