Во сне Теренс что-то искал. Что-то очень важное, только он не знал, что именно, и, охваченный нарастающей тревогой, бежал сквозь череду грязных холодных комнат, распахивая шкафы, сбрасывая грубые серые простыни с железных кроватей, срывая крышки с кастрюль, в которых были лишь скользкие клецки да липкие комки мяса. И все время в ушах стоял хохот – грубый, омерзительный. Не в силах больше выносить его, Теренс сбежал по крапчатым ступеням в сад.
– Я найду, – убеждал себя Теренс. – Это здесь.
Он опустился на корточки и принялся перебирать гравий. Но хохот становился все громче, злораднее, и внезапно на дорожку выскочила ненавистная Наставница, вдвое выше, чем наяву, – верхняя губа оттопырена, глаза горят недобрым огнем. За Наставницей волочились корни, пригвоздившие ее когда-то к земле, только на них почему-то были нанизаны окровавленные человеческие зубы.
– Я должен найти! – всхлипнул Теренс.
– Никогда! Никогда не найдешь! – взревела Наставница. Она занесла над мальчиком острый, зазубренный, как пила, каблук, намереваясь разрубить его пополам, и Теренс проснулся.
Он облегченно вздохнул, поняв, что по-прежнему лежит в своей комнате в замке, что на нем пижамная куртка мистера Лидбеттера, а Наставница за целых тридцать миль отсюда. Но странный сон не шел у него из головы.
Что же он так отчаянно искал? Чего, по словам Наставницы, ему никогда не найти? И тут Теренс понял то, что ускользало от него во сне.
Он искал Ровера!
Глупо. Ведь Ровер надежно спрятан в шкатулке. Всего час назад, когда пришла пора укладывать его спать, Ровер был в отличной форме и ползал по краю раковины, словно маленькая анаконда.
И все же лучше проверить. Теренс выскочил из постели, зажег свет и взял в руки шкатулку, как всегда стоявшую на подоконнике.
Он поднял крышку.
– Ровер? – позвал он.
Червяк зарылся в землю, он всегда так поступал. Осторожно пропуская между пальцами влажные комочки земли, Теренс принялся искать друга.
Казалось, до дна шкатулки очень далеко. Пальцы Теренса двигались все быстрее и быстрее. Дыхание участилось. Ровера не было.
Но и тогда Теренс не запаниковал. Принес из чулана газету, расстелил ее на полу и перевернул шкатулку.
Земля рассыпалась тонким слоем. Ужасные опасения подтвердились.
Ровер исчез.
Час спустя людоед, секретарь и Теренс собрались на совет в комнате мистера Лидбеттера, лихорадочно пытаясь найти выход. Людоед беспрестанно потирал лоб, отчего повязка съехала на затылок. Мистер Лидбеттер мерил шагами комнату, а Теренс, все так же одетый в пижамную куртку секретаря, выглядывал из постели, как встревоженный птенец из гнезда.
– Полагаю, никакой другой земляной червь не окажет на Белладонну нужного влияния? – на миг приостанавливаясь, уточнил мистер Лидбеттер.
Теренс покачал головой:
– Белладонна пыталась колдовать с другими червями, пока я был занят в замке, но ничего не вышло. Для черной магии ей нужен не просто червяк – ей нужен Ровер.
– Быть может, мы могли бы дать ей другого червя и сказать, что это Ровер… – начал было мистер Лидбеттер и тут же понял, что несет чушь.
Белладонна различала всех божьих коровок, обращалась по имени к каждой нахохленной ласточке на крыше. Надеяться, что она не распознает подмену, было так же глупо, как считать, что все китайцы на одно лицо.
– Еще только пятница, – дрожащим голосом сказал Теренс. Для него Ровер был не просто могущественным компаньоном – Теренс лишился дорогого друга. – Завтра выступление мадам Олимпии, а в воскресенье выходной. Может, к понедельнику, когда настанет очередь Белладонны… – Он сглотнул и попытался взять себя в руки. – Может, Ровер и найдется?
Людоед и мистер Лидбеттер переглянулись. Теренс думал, что Ровер просто потерялся, и не стоило его разубеждать. У них были кое-какие точки зрения на этот счет, но несчастному мальчику лучше о них не знать.
– Не стал бы я на это особо рассчитывать, сынок, – сказал людоед, по-отечески положив широченную руку ему на плечо.
– Полагаю, можно оставить надежду на победу Белладонны, – устало добавил секретарь.
Нет! – Теренс выпрыгнул из постели. Его голос больше не дрожал. – Нет! Нельзя сдаваться!
Ясно, что Белладонне надо всего-то формально победить в турнире. Ведь стоит Арриману увидеть ее, он сам сразу же захочет жениться на ней, а к тому времени, глядишь, и Ровер найдется. Почему бы нам не устроить спектакль? Обставить все так, как будто Белладонна и в самом деле воскресила сэра Саймона?
– Ты хочешь сказать, пускай живой актер сыграет роль призрака?
– Правильно, – охотно подтвердил Теренс. – Напустить побольше дыму, все в лучах прожекторов и так далее, как в театре. И вот выход ужасного призрака – живого!
– Это же несомненный обман! – Мистер Лидбеттер был уязвлен до глубины души.
Но Теренс удивленно поднял на него глаза:
– А что может быть хуже и черней обмана? Арриман сам требовал черных деяний.
Мистер Лидбеттер решил, что это вполне логично.
– Но кому же доверить роль сэра Саймона?
– Только профессионалу, – заявил Лестер. – Актеру. Знавал я нескольких, на ярмарке, только давно это было…
– Одну минуточку, – перебил мистер Лидбеттер. Оправившись от потрясения – ему предлагают идти на обман! – он вновь был способен рассуждать здраво. – Помните, я рассказывал про свою сестру Амелию? Ту, что мать Теренса. Которая так и не вышла замуж за служащего бассейна.
Теренс и людоед помнили.
– Так вот, она живет в Тодкастере и сдает комнаты театральным работникам. Актерам и рабочим сцены. Быть может, она порекомендует нам кого-нибудь на роль сэра Саймона.
– Надо спешить, – сказал Лестер. – У нас всего два дня, включая воскресенье. Но я просто не могу оставить старину Арримана наедине с мадам Олимпией завтра вечером.
– Боюсь, и я не смогу, – покачал головой мистер Лидбеттер. – У мадам крайне сложные запросы. Стробоскопы, усилители и бог знает что еще. Что же нам делать?
– Остаюсь я, – заметил Теренс.
Мистер Лидбеттер и людоед размышляли. Конечно, с Теренсом буквально за несколько дней произошли разительные перемены, и все же он был просто маленьким и худеньким мальчиком. А до Тодкастера целых тридцать миль: придется добираться сперва на поезде, затем на автобусе…
– Амелия, несомненно, согласилась бы присмотреть за тобой, – медленно проговорил мистер Лидбеттер. – Однако… – Природная тактичность не позволяла ему закончить мысль: ни один актер не примет маленького мальчика всерьез.
– Погоди-ка, – сказал людоед. – Есть идея. Старина Арриман наколдовал кучу бумажек: пятерки, десятки. Говорит, надоело всюду таскать за собой мешки с золотом. Пойду гляну.
