— Нам хана, — деревянным голосом сообщил Терг, подметив, как отчаянно заколыхались кроны дальних деревьев. — Теперь, когда сюда спешит папаша, нам точно хана.
— Не хочу, чтобы меня жрал и измазывал слизью какой-то здоровенный восьмилапый паук, — тихо согласился Лакр, краем глаза отметив, что у эльфов слегка поубавилось работы, а пауки, словно по сигналу, отпрянули в стороны. Кажется, мелкота решила не мешаться под ногами у родителей? — Торос, самец твой, а я возьму на себя «девушку». Все-таки женский пол в моей компании — гораздо более естественное зрелище, нежели что-то другое.
— Жаль, что этим зрелищем ты не успеешь насладиться, — огрызнулся южанин, пытаясь стряхнуть с сабель густую паучью кровь.
— Да и ты, как мне кажется, не сумеешь позлорадствовать…
Тем временем рев самца неожиданно взвился до небес, отчего самка нервно заозиралась, а ее детки совершенно отчетливо попятились, стремясь как можно скорее взобраться обратно на деревья. Мгновением спустя подозрительно громко хрустнула подломившаяся под огромным весом сосна, негодующе заскрипели столетние палисандры, застонала от натуги потревоженная паутина. Наконец откуда-то сверху с поразительной скоростью и просто фантастическим проворством спрыгнула гигантская, совершенно невероятная по размерам туша, рядом с которой даже мощная самка смотрелась как-то мелко. А потом огромный самец заметался среди натянутых по низу нитей, беспрестанно вопя и безжалостно обрывая концы любовно сплетенной сети, словно обезумев от ярости. Или же… от боли?
Терг звучно сглотнул, абсолютно не представляя, что они смогут сделать с подобной тварью, но паук, не обратив внимания ни на людей, ни на подругу, ураганом пронесся по поляне, не слыша предупреждающего ворчания самки и не замечая, что испуганно разбегающиеся в стороны детеныши гибнут под его лапами целыми десятками. Паутина в тех местах, где он умудрялся ее задеть, опасно натягивалась и ощутимо трещала, грозя вот-вот порваться. Верхушки соседних деревьев склонились чуть ли не до земли, до последнего сопротивляясь тяжелому весу. При виде неистовства самца даже воинственно настроенная самка тревожно попятилась. Однако ее это не спасло: в какой-то момент паучище неловко зацепил одну из нитей, едва не прилипнув к клейкой поверхности, не удержался на повороте и, задев подругу, едва не сшиб ее на землю. После чего получил молниеносный ответный удар жвалами в грудь и заметался по поляне с удвоенной силой, оглашая ее невнятным рычанием и подозрительными хрипами.
Лакр сперва подивился, потому что столь странное поведение, по его мнению, было нетипично для таких тварей, но потом ему стало не до размышлений — он наконец понял причину беспокойного поведения самца. Вернее, увидел крохотную, едва заметную фигурку, сидящую на его волосатой спине и остервенело вонзающую в узкую щель между хитиновыми пластинами иссиня-черный клинок, по которому то и дело пробегали зеленоватые искры.
— Белик! — дружно ахнули воины, а Тирриниэль ошеломленно поднял голову. — Ты что делаешь?!
Но Белка даже не обернулась: вцепившись в паучий загривок чуть ли не зубами, она с силой ударила снова и зло искривила губы, когда самец вздрогнул всем телом и в который раз хрипло заверещал. Затем выхватила из-за спины еще один меч, на котором ядовитым пламенем вспыхнули эльфийские руны, и, уцепившись за какой-то нарост, соскользнула вниз. Но не упала, несмотря на то что гигантский паук, обезумев от боли, начал сшибать вековые сосны. Она просто повисла на одной руке, уподобившись дерзкой пиявке. Наконец перехватила родовой клинок поудобнее и, улучив момент, с размаху вогнала в единственную по-настоящему уязвимую точку — прямо у основания головы, слева. Как всегда делала с тварями Проклятого леса.
Паук хрипло вскрикнул, споткнулся. Лапы его подогнулись, заставив толстое брюхо вспахать рыхлую землю. Почти в тот же миг он начал заваливаться, выворотив с корнем какой-то пень. Едва не затоптал ошеломленно замерших людей и нелюдей, а потом развернулся и буквально прыгнул к растерявшейся от неожиданности самке. То ли за помощью, то ли от отчаяния, то ли ища спасения в липкой, потревоженной, но все еще опасной для чужаков паутине.
Самка не успела отреагировать на этот странный маневр и не сумела увернуться, когда разогнавшийся самец влетел в нее всем телом. Мощным ударом ее буквально вынесло на край поляны, опрокинуло навзничь и отбросило далеко от незваных гостей. Однако от этого рывка и Гончая не удержалась — изрыгнув страшные проклятия, все-таки сорвалась со скользкой спины издыхающего паука и, выругавшись снова, невесомой ласточкой улетела вперед. Прямо на звучно щелкнувшую жвалами самку.
— Бел! — тихо ахнули эльфы и, позабыв обо всем на свете, в едином порыве бросились на помощь.
Стрегон, к своему немалому удивлению, тоже от них не отстал. А вместе с ним слаженно рванули и остальные, не успев даже подумать, зачем и почему это сделали. Белка же, сумев в последний момент поджать под себя ноги и извернуться, перехватила бешено щелкающие жвала одной рукой, а второй с силой оттолкнулась. Взлетела в воздух повторно и вполне удачно приземлилась. Правда, не в жадно распахнутую пасть, как подумали всполошившиеся эльфы, а точнехонько на загривок неловко упавшей самки.
Рухнув на нее плашмя, Гончая намертво вцепилась в хитиновые наросты и перевела дух, торопливо нащупывая ногами опору. Затем коротко оглянулась, ища растерявшихся спутников (не задело ли, пока она тут объезжала паучка?), но обнаружила всех девятерых бегущими навстречу и глухо застонала:
— Дураки… Назад, кому сказано!
Да только они, к несчастью, не услышали. И кажется, даже не заметили, что с Гончей все в полном порядке. А если и заметили, то не остановились, вознамерившись во что бы то ни стало отвлечь на себя внимание твари. Что уж заставило их забыть об осторожности — непонятно. Почему даже рассудительный Тиль отбросил в сторону свойственную ему разумность, непонятно вдвойне. Но факт в том, что они в тот момент как с цепи сорвались и, вопреки всем разумным доводам, дружно накинулись на пришедшую в себя паучиху.
Причем поначалу им даже везло: пока она поднималась, Тиль и Лан, проскользнув под огромными жвалами, с трудом, но смогли подрубить одну многосуставчатую ногу, заставив самку пошатнуться. Только вот паучиха от этого взъярилась еще больше. Стрегон и Лакр в это же самое время с ожесточением взялись за другую ногу. Брон, Терг и Ивер нацелились на третью, а Картис попытался достать до относительно мягкого брюха, где хитин с виду был тоньше и уязвимее, чем, скажем, на боках.
Однако, как оказалось, он жестоко ошибся, потому что громадная самка везде была защищена одинаково хорошо, за исключением нескольких точек, так что даже эльфийские клинки не причинили ей особого вреда. Зато, обезумев от ярости, она ответила на атаку настолько стремительно и точно, что замешкавшегося эльфа буквально вышвырнуло с поляны. А стоявшему рядом с ним Брону досталось так, что от сочного хруста, с которым ее жвала распороли его бедро, казалось, заложило уши. После чего паучиха еще и толкнула его в грудь, заставив пролететь добрые два десятка шагов, проломив густой куст храмовника. Наемник, потерявший сознание, со всего маха ударился о сосновый ствол, по которому беззвучно сполз на землю и подозрительно затих.
