Увидев, что полуэльф пришел в себя, Берралис удовлетворенно кивнул. Он был все так же самоуверен и кичлив и даже сейчас не отказал себе в удовольствии носить бесценный ланнийский шелк, который так приятно льнул к телу. Поверх, конечно, накинул кольчугу, но от шлема пока избавился — жарко. Да и не хотелось ему смотреть на плененного врага сквозь неудобные прорези для глаз.
— Замечательно, — чарующе улыбнулся эльф, изучая окровавленного пленника. — Полагаю, у нас есть немного времени для беседы, пока не подошел отец.
Стрегон сжал челюсти.
— Где Бел? — негромко спросил темный. — Где ваши остроухие друзья? Почему вы свернули с тропы?
Стрегон не пошевелился, даже когда неизвестный агинец еще сильнее затянул удавку на его горле и заставил судорожно закашляться.
— Не надо, — властно остановил палача эльф. — Я не хочу, чтобы он так быстро умер: отец наверняка пожелает на него взглянуть. К тому же надо дать нашей маленькой Гончей шанс его выручить: как известно, Бел не бросает своих.
Стрегон снова смолчал, подумав, что ушастый урод зря старается: Белик не сделает такой очевидной глупости и не вернется за тем, кто уже обречен. Пацан слишком расчетлив для этого и слишком мудр, чтобы попасться на эту старую, как мир, уловку. Неизвестно даже, знает ли он, что Стрегон жив. А если знает, то заказ все равно в приоритете. Тиль для него важнее. Так что нет: Белик не вернется. И это будет разумным решением: калека в Проклятом лесу отряду не нужен.
— Молчишь? — неприятно усмехнулся Берралис. — Зря надеешься — я не дам тебе легко умереть. А разговорить можно любого. Жаль, конечно, что без камней нельзя лишний раз потревожить твои руны, но будь уверен — я найду способ причинить тебе беспокойство. Арит?
Агинец вышел наконец из-за спины Стрегона, отпустил перехваченное удавкой горло и небрежно пнул неподвижные ноги пленника, заставив его захрипеть от боли. Затем, перехватив одобрительный взгляд хозяина, пнул второй раз, третий…
— Ну как? Нравится тебе такой разговор? — вкрадчиво поинтересовался Берралис.
— Пошел… к Торку…
— Арит, добавь еще немного, а то наш друг слишком упрям.
Агинец сверкнул из-под маски темными глазами и послушно добавил. Сперва — по неподвижным ногам, вынудив пленника сдавленно застонать, затем — по лицу, не смутившись от раздавшегося хруста и брызнувшей во все стороны алой юшки. Потом со знанием дела прошелся кулаками по груди, животу, вырвав еще один мучительный стон и с улыбкой встретив попытки Стрегона уклониться от града ударов. А когда полуэльф отдышался и открыл горящие ненавистью глаза, без жалости ударил в пах. Подождал, пока пленник снова очнется, затем зашел ему за спину и рывком затянул пропитавшуюся кровью веревку.
— Итак? — выжидательно уставился на хрипящего полукровку Берралис. — Что теперь скажешь?
Стрегон сплюнул кровью на его щегольские сапоги, за что немедленно получил тычок под ребра и болезненный пинок в поясницу. Но не сдержался и смачно плюнул снова, стараясь попасть в смазливую эльфийскую морду. Жаль, что не вышло. Зато штаны ему испортил да сапожки красивые испоганил. Чем не повод для гордости?
У эльфа опасно закаменело лицо: Берралис несколько секунд сверлил бешеным взглядом окровавленного полуэльфа, но понял, что тот не собирается говорить, и, холодно кивнув подручному, отошел в сторону.
Арит с непроницаемым видом достал нож.
— Нет, — неуловимо поморщился эльф. — Лишней крови не надо — она может привлечь внимание. Займись чем-нибудь другим. Чем угодно, только чтобы не сдох раньше времени.
Агинец так же спокойно убрал нож, почтительно наклонил голову, а затем присел возле беспомощного пленника на корточки и на мгновение всмотрелся в его бледно-голубые глаза, где сверкало презрение к смерти и ненависть, как у запертого в клетке зверя. Затем хмыкнул, кивнул каким-то своим мыслям и, отложив оружие, закатал рукава. Хозяин сказал: без крови — значит, будет без крови. На человеческом теле немало уязвимых мест, чтобы вырвать признание у любого молчуна. Правда, с наемниками братства ему работать еще не приходилось, но вряд ли их измененные тела так уж сильно отличаются от тел обычных смертных.
Стрегон стиснул зубы, встретив его изучающий взгляд, и внутренне подобрался.
Пришел в себя он только от третьего ведра холодной воды, вылитой на обнаженное тело. Очнулся с немалым трудом, потому что кровавое забытье слишком давно и надолго завладело его сознанием, совершенно не собираясь отпускать на свободу.
Казалось, в нем не осталось ни одной целой косточки, ни единой живой мышцы. Тело рыдало и плакало кровавыми слезами. На коже не было места, которого не коснулся бы неутомимый и гораздый на выдумки палач. Губы порваны, нос сломан, глаза заплыли, брови рассечены жесткими ударами, по вискам струится кровь пополам с потом. Ноги не шевелятся, потому что к недавним ранам добавились следы от палки, умело раздробившей коленные чашечки и перемоловшей уцелевшие мышцы в вязкую кашу. Рук он давно не чувствовал, так как они были зверски заломлены за спину, но сейчас, едва очнувшись, Стрегон испытал даже нечто, похожее на благодарность, вознося хвалу милосердной Линнет за то, что палач не догадался ослабить путы. Потому что изувеченные и искореженные пальцы почти не мешали ему жить, а боль, благодаря впившимся в кожу веревкам, все еще не добралась до затуманенного разума.
От его одежды остались обрывки, которыми постыдился бы прикрыться и последний нищий. Отрезать ему, конечно, ничего не отрезали — кровушку берегли, зато от души пнули везде, куда смогли дотянуться. Из ребер дай бог, если осталась целой хотя бы половина. Какой-то из осколков, вероятно, сумел пробить легкое, потому что на губах почти постоянно пузырилась алая пена, а от каждого вдоха в груди кололо так, будто туда воткнули копье и безжалостно проворачивали, едва Стрегон пытался пошевелиться. Да, сейчас его тело выглядело ужасно — не зря отошедшие эльфы брезгливо морщились. Хорошо хоть помогать палачу не лезли. Правда, если бы все закончилось быстрее, Стрегон был бы только рад. А короткий удар в сердце и вовсе воспринял бы, как милосердный дар богов.
— Ну, не передумал еще? — сухо осведомился Берралис, едва очнувшийся пленник закашлялся и попытался увернуться от потока холодной воды.
— Пшел вон, урод…
Эльф с досадой поджал губы:
— Жаль. Арит, помоги ему вспомнить.
Стрегон уронил голову на грудь, готовясь к новой боли, но агинец не спешил приступать к пыткам. Даже отступил на шаг, словно побрезговал заново пачкать руки. Да и вокруг стало непривычно тихо. Так неестественно тихо, что он даже удивился, а потом со странным смешком подумал, что все-таки не посрамил чести братства и не нарушил наказа мастера. Не сдался.
— Добрый вечер, — вдруг холодно прозвучал откуда-то издалека смутно знакомый голос. — Я гляжу, вы вовсю развлекаетесь?
Стрегон вздрогнул, узнав этот голос, и живо поднял голову. А потом увидел его обладателя и глухо застонал. Проклятье! Зачем?! Один, да еще и без оружия! Дурак, какой же дурак… Для этого же все и затевалось! А Белик, болван, сам сунул голову в петлю! Это ведь только из-за него Берралис до сих пор не торопится прикончить пленника! Ждал, что малыш не выдержит и вмешается! Урод ушастый был уверен, что Бел непременно придет.
