— Собирайтесь, — устало велела Белка, едва он откинулся на траву и затих. — Умойте его, накиньте что-нибудь из одежды, закутайте потеплее. Эти сутки и половину следующих он будет спать. По-другому нельзя, любое напряжение его убьет — «нектар» для исцеления исчерпал резервы тела почти полностью, так что если ваш друг случайно перегрузит себя ходьбой, то умрет. Придется вам нести его на себе и заботиться, как о младенце.
— Мы готовы, — торопливо закивал Лакр, опасаясь, что за право взять вожака с собой ему придется выдержать неравный бой с раздраженной Гончей.
Однако, к его удивлению, она только кивнула и ушла собирать вещи.
В этот день им снова пришлось бежать на пределе сил, поминутно оглядываясь и постоянно ожидая погони. Снова спешить, то и дело задыхаясь от усталости. Мчаться вперед так, словно за пятки уже хватала стая диких гиен, н. Но они все равно бежали гораздо медленнее, чем хотелось бы, потому что из-за Стрегона приходилось регулярно останавливаться.
Белка, едва кто-то из братьев подавал знак, без лишних слов находила ближайший ручей или быструю речку. Полуэльфа опускали на траву, осматривали, обмывали, если требовалось. Затем поили, отдавая последнюю воду из собственных запасов, ведь три дня, после которых можно пить здешнюю, еще не прошли. Наемники не жаловались — лучше уж так, чем бросить вожака на растерзание зверью. Или еще хуже — позволить Брегарису выместить на нем свою злобу. Они заботливо оборачивали побратима собственными сорочками, осторожно придерживали голову, давая возможность напиться. А воды он требовал много. И не по одному разу за каждый час. Затем Гончая опять погружала его в целительный сон, и они снова бежали, напряженно гадая, сколько времени им удастся выдерживать этот поистине сумасшедший темп.
Однажды они услышали непонятный шум на соседнем холме, подозрительно похожий на звуки приближающегося большого отряда. Белка немедленно свернула, огибая неудачное место, и увела свою маленькую стаю в чащу, чтобы не дать преследователям возможность уравнять силы. Несколько раз им приходилось вплавь перебираться через бурлящие реки, и тогда Гончая вновь входила в воду, позволяя местным хищникам портить себе одежду ради того, чтобы остальные беспрепятственно выбрались на берег.
Встретили они и стаю диких волков, задумчиво следящих за двуногими с соседнего пригорка. Но Белка снова издала знакомый наемникам по межлесью рев, и хищники отступили: знали, что за зверь так рычит, и понимали, что охота не будет удачной.
Потом были длинные овраги, в которые приходилось спускаться на веревках. Были и болота, полные мерзкого гнуса и назойливых оводов. Были высокие холмы и зеленое разнотравье, устилающее бескрайние просторы здешних земель до самого горизонта… А они все бежали — мокрые, закутанные в плащи до бровей, усталые, задыхающиеся, но упрямо стискивающие зубы и настойчиво подгоняющие сами себя.
Ближе к вечеру Лакр впервые запнулся, зацепившись сапогом за какой-то корешок и едва не пропахав носом влажную землю. Картис вовремя поддержал его за локоть, не дав потерять набранный темп, но все понимали, что это лишь вопрос времени. Люди постоянно смахивали со лбов едкий пот, дышали тяжело, с хрипами, устало мотая головами и то и дело отбрасывая на затылок взмокшие волосы. Собственные сапоги казались уже неподъемными. Руки и плечи давно отваливались, потому что Стрегон, хоть и исхудал, все же весил немало. Даже ежечасные смены, в которых участвовали и перворожденные, не помогали: усталость наваливалась слишком быстро. Терг справедливо опасался, что через пару часов они начнут падать, как загнанные кони, — на ходу. Будь они простыми людьми, умерли бы еще до полудня, потому что таких нагрузок простые люди не выдержали бы. Даже выносливые эльфы за этот день превратились в бледные подобия самих себя — усохли, посерели; их глаза потухли, лица заострились, грудные клетки вздымались часто и неровно… Что уж говорить о смертных. Но братья почти ни в чем им не уступали. А если и выглядели жутко, то все же не намного страшнее, чем остроухие бегуны.
И только Белка как-то справлялась. После трудной ночи, утомительного утра, чужой боли и не до конца выветрившейся памяти о царстве Ледяной богини она по-прежнему умудрялась бежать впереди, выискивать безопасную дорогу и первой замечать опасность, когда кто-то из местных начинал с любопытством посматривать на ее слабую стаю.
Лакр не знал, сколько им осталось до кордона. Не знал, дотянут ли они до него вообще. Но понимал одно: если нет, то патриарх зря подарил им красный знак пса. И зря именно их выбрал для этого безумного заказа.
— Отдыхайте, — вдруг откуда-то издалека донесся до него прерывистый голос Гончей. — Немного времени у нас есть.
Люди сползли на землю, измученно прикрыв слезящиеся глаза. Перворожденные опустились чуть медленнее, но все равно без сил, такие же измученные и равнодушные ко всему. Только Тиль сумел приподнять голову, молча спрашивая, не нужна ли ей помощь. Но Белка покачала головой и, в который раз опустившись возле заметавшегося во сне полуэльфа, тихонько коснулась его виска.
— Стрегон?
Тот немедленно открыл глаза и вопросительно посмотрел на нее глазами пятилетнего ребенка.
— Выпей.
Стрегон послушно проглотил остатки запаса воды и выразительно провел языком по пересохшим губам. Затем так же быстро прожевал кусок вяленого мяса и часть эльфийской лепешки, которую сберегли специально для него. Снова облизнулся, заметно посвежев за последние часы, а потом нерешительно позвал:
— Бел?
— Спи, — тут же отреагировала Гончая. — Забудь обо всем и спи.
Он с тихим вздохом уронил голову на плечо и больше никого не тревожил.
— Что с ним? — поинтересовался Лакр, едва дыхание слегка восстановилось. — Почему он такой… неразумный и доверчивый?
— Тебе лучше не знать, — помрачнела Белка, закутывая Стрегона в плащ. — И ему — тоже.
— Что в тебе такого опасного?
— Руны, рыжий. Проклятые эльфийские руны.
— Изменение? — осторожно уточнил он. — Я… Знаешь, я не все понял, о чем ты вчера говорил.
Она со вздохом обернулась:
— Ты бы понял темного владыку, если бы хоть раз это увидел. Потому что это действительно страшно.
— Значит, ты единственный, кого изменили?
— Больше никто не выжил.
— А много было попыток?
— Больше трех сотен, — мертвым голосом ответил вместо Белки владыка Л’аэртэ.
— Сколько? И что? Каждый раз… вот так? — Лакр даже привстал на локте, чтобы увидеть лицо эльфа. — Но зачем?
Тирриниэль устало прикрыл веки.
— На самом деле руны изменения придумал и впервые использовал владыка Изиар. После него остались записи, хроники, амулет… и описание ритуала, который незадолго до последнего похода был проведен над смертными группой не слишком разумных эльфийских магов. Ожидаемого результата они не получили — где-то ошиблись, разочаровались, после чего об изменении надолго забыли. Однако не все. Один из… отступников решил довести идею Изиара до конца и продолжил начатое им девять эпох назад. Даже я не знал, что происходит, никто не знал, что он специально для этого покинул Темный лес, скрылся от совета, от собственного владыки и втайне продолжил опыты.
