Надежда рисовала и откладывала в сторону листок за листком. Увлекшись, не заметила, как в кабинет вошла Ираида Самсоновна.
– Смотрю, разрисовалась. С чего бы это? – Она положила пакет с фотографиями на край стола и взяла в руки стопку рисунков. Просмотрев, заключила: – Очень красиво. Однако с нашими клиентками ты не реализуешь десятой доли этих моделей.
– Власов ушел? – осведомилась Надежда.
– Ушел.
– Значит, есть время?
– У тебя опять что-то случилось? – забеспокоилась Ираида Самсоновна.
– Мне предложили участвовать в дизайнерском конкурсе. Нужно нарисовать и отшить небольшую коллекцию.
– Что стоит на кону?
– Грант на дальнейшее развитие, участие в неделе Высокой моды и, возможно, работа в Доме моделей.
– Была бы на моем месте Ермакова, она бы спросила: оно тебе нужно?
– Мне хочется попробовать свои силы.
– Попробовать – это одно. Но бросать свое, с таким трудом взрощенное дело…
– Об этом речь не идет. Я никогда не брошу свое ателье.
– Тогда причем здесь работа в Доме моделей?
– Ни при чем.
– Ты же понимаешь, на пошив коллекции нужны деньги, а их сейчас нет.
– Я ничего не решила.
– Кого ты обманываешь? – Ираида Самсоновна швырнула на стол рисунки. – Ты уже работаешь над коллекцией.
– Значит, ты против?
– Категорически.
Надежда встала из-за стола.
– И все-таки я попробую.
– Ну, что же, ты – взрослая девочка. Одно тебе скажу: на мою поддержку можешь не рассчитывать.
Ираида Самсоновна ушла. Надежда опустилась в кресло и закрыла глаза. Прислушавшись к себе, поняла, что после разговора с матерью ее словно обокрали. Была поддержка, и вот – ее нет. Но тем не менее она не собиралась идти на попятную. Решение было принято, и если бы Надежда отказалась от этой возможности, она бы никогда себя не простила.
Спустившись в гостиную, Надежда подошла к конторке Виктории:
– Когда будет следующая примерка у Ермаковой?
Виктория сверилась с графиком:
– Послезавтра.
– Я уезжаю. В ближайшие четыре часа буду отсутствовать. Если что-то понадобится, звоните на мой мобильник.
Она вышла из ателье и направилась к стоянке, где со вчерашнего дня оставалась ее машина. Пошел мелкий дождь, и пока Надежда добежала до стоянки и села в машину, пальто пропиталось сыростью. Ей было холодно, неуютно и одиноко.
Надежда поехала в Мневники, в одно чудесное место, где можно было найти любую фурнитуру и ткань. Небольшой склад располагался в обветшалом сталинском доме, который готовился под снос. Но год шел за годом, снос все откладывался, и склад продолжал жить. Хозяйка склада – немолодая толстая женщина – привозила из Италии стоковые
[6] ткани и фурнитуру. За долгие годы у нее скопился сказочный ассортимент. Для дизайнера одежды он был сравним разве что с алмазными россыпями.
При необходимости Надежда находила здесь все, что было нужно. Ее никогда не постигло разочарование: она часами рылась в рулонах ткани, перебирала картонки с пуговицами и тесьмами, копалась в пакетах со стразами.
На этот раз Надежде удалось подобрать бисер, стеклярус и пайетки, идентичные тем, что были нашиты на гипюр Ермаковой. По счастью, они были черными, так что не пришлось мучиться с разнооттеночностью.
Но сам гипюр пришлось поискать. Через два часа поисков продавец нашла тощий рулон черного гипюра нужной плотности и с тем же рисунком. В рулоне было три метра. Надежда купила все и, конечно же, не избежала искушения покопаться в тканях из нового поступления. Это были чудные муслины и тафта пастельных тонов. В ее воображении рождались нежные образы женственных платьев.
Отложив несколько рулонов, Надежда выбрала для каждой ткани по несколько типов ниток, косые бейки и кружево, получила документы и пообещала в ближайшие дни оплатить счет.
И ткани, и кружева раздразнили ее воображение. По дороге в ателье она думала о коллекции. Идеи приходили одна за другой.
В ателье Надежда вернулась с горящими глазами и желанием немедля зарисовать все, что пришло в голову. Однако, войдя в гостиную, она встретила там Вороновича. Вадим стоял у консольного столика и смотрел на портрет девушки.
– У вас примерка? – поинтересовалась Надежда.
Он обернулся и сделал несколько шагов навстречу:
– Пришел раньше. Примерка еще не готова. – Он посмотрел на часы. – Вот, жду Анастаса Зеноновича.
Надежда огляделась:
– Где же Виктория?
– Ушла в закройную.
Надежда прошла к буфету:
– Могу предложить кофе или чашечку чая.
– Виктория предлагала. Я отказался.
– Даже не знаю, что еще могу сделать для вас, – Надежда развела руками. – Журналы мод вас вряд ли заинтересуют.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Воронович. – В вашей гостиной так много занимательного. Есть на что посмотреть. Например, этот консольный столик.
– Его купила моя мать. Она большая любительница антикварной мебели.
– Должен заметить, у нее превосходный вкус.
В гостиную быстрым шагом вошла администратор Виктория:
– Анастас Зенонович сказал, что примерка состоится через десять минут.
Воронович вежливо поклонился Надежде:
– Не смею задерживать. Последующие десять минут я с удовольствием проведу в обществе Виктории и даже попрошу у нее чаю.
– Скажите Соколову, чтобы он зашел в мой кабинет, – сказала Надежда, обращаясь к Виктории.
Она поднялась наверх, и, как только закрыла за собой дверь кабинета, ей позвонил Козырев:
– Добрый день, Надежда Алексеевна. Подумали над моим предложением?
– Подумала.
– Что вы решили?
– Я буду участвовать в конкурсе.
– Вы здравомыслящий человек. Упустить такой шанс было бы глупо. Сегодня прикажу секретарше, чтобы она отправила вам информацию и перечень документов для участия в конкурсе.
Глава 7
Обвинение
В дверь постучали, Надежда крикнула:
– Да!
В кабинет вошел Валентин Михайлович и предупредительно сообщил:
– Виктория сказала, что вы меня вызывали…
Надежда встала из-за стола и протянула Соколову пакет:
– Здесь гипюр, стеклярус, бисер и пайетки, словом, все для того, чтобы закончить накидку Ермаковой.
