Из трубки прозвучал низкий, женственный голос:
– Кто это?
– Я дочь Ираиды Самсоновны Раух. Она купила у вас картину – портрет девушки в бальном платье.
– Как же, как же… Я ее помню.
– У меня возникли кое-какие вопросы. Интересно узнать историю картины, моя мать сказала, что вам она известна.
– Слишком громко сказано. Я кое-что слышала от бабушки и от матери. Только и всего.
– Можем поговорить? – поинтересовалась Надежда.
– Только не сейчас, я еще на работе. Если хотите, приезжайте ко мне завтра. У меня будет выходной.
– Во сколько?
– Когда вам будет удобно. Только предварительно позвоните. Я живу на Пятницкой, дом семнадцать. Там на первом этаже магазин «Матрешка».
– Спасибо. Тогда до завтра.
После телефонного разговора Надежда пошла в закройную, чтобы узнать, скроил ли Соколов платья из коллекции. Валентин Михайлович с гордостью показал их на манекенах. Они обсудили их и кое-что исправили, после чего Надежда разрешила отдать платья в работу.
Валентин Михайлович сказал:
– Сегодня днем я сделал еще два лекала.
– Вечером я сама раскрою макет, – пообещала Надежда.
– Не стоит. Я задержусь, и завтра утром они будут на манекенах.
– Спасибо, Валентин Михайлович. – Надежда перевела взгляд на Тищенко. – А как ваши дела, Анастас Зенонович? У вас все нормально?
Он любезно ответил:
– Не стоит беспокоиться, Надежда Алексеевна. У меня все отлично.
Выйдя в фойе, Надежда заглянула в мужскую гостиную. Там было пыльно, казалось, что работы только что начались. Ковровое покрытие было свернуто, в удаленной части гостиной рабочие возводили гипсокартонную стену.
К ней поспешил Филипп:
– Приветствую вас, Надежда Алексеевна. Как видите, у нас возник новый объем работ.
– А вы-то и рады, – прищурилась Надежда. – Что со сметой?
– Теперь ее нужно дополнить.
– Даю вам три дня. По истечении выставляю за дверь и найму другого подрядчика. – На этих словах Надежда вышла из мужской гостиной и столкнулась в фойе с Львом Астраханским. Расставшись с ним утром, она не надеялась, что вечером снова его увидит.
– Ты за мной?
– Можно сказать и так.
– Я схожу за пальто и за сумочкой. Подождешь?
– С тобой пойду.
– В кабинет?
– Но ведь твоя сумка там?
Они поднялись наверх, и, едва за ними закрылась дверь кабинета, Лев Астраханский подошел к Надежде и обнял ее:
– Люблю тебя и очень соскучился.
Она прильнула к нему, закрыла глаза и подняла лицо. Лев поцеловал ее в губы.
– Наденька! – В комнату влетела Ираида Самсоновна и, заметив Астраханского, осеклась: – Простите.
– Что случилось? – поинтересовалась Надежда.
– Тебя вызывают в Следственное управление. – Она протянула повестку. – Вот. Ее почему-то принесли в ателье.
– Это без разницы. Повестку приносят туда, где выше вероятность ее вручить, – сказал Лев, выхватил у Ираиды Самсоновны повестку, пробежал глазами и заключил: – Завтра я сам тебя туда отвезу.
Глава 15
Допрос
Утром Надежда позвонила Фридмановичу, но тот сказал, что не сможет присутствовать на допросе из-за судебного заседания. Марк велел ей меньше говорить и не отвечать на неудобные вопросы.
– Если получится, перенеси встречу с Осташевским на другой день, скажем, на завтра, – предложил он.
– Как же я перенесу, если Осташевский вызывает меня сегодня?
– Во всяком случае, попробуй. В конце концов, заболей…
– Я над этим подумаю.
Тем не менее, поговорив со Львом, она решила ничего не менять. Нужно было понять, в каком направлении движется следствие.
В Следственное управление Надежда и Астраханский приехали за сорок минут до назначенного времени. Они шли по длинному коридору-кишке с множеством дверей. Каждый второй проходивший мимо сотрудник здоровался с Астраханским – сказалась его прошлая работа в этом управлении. Теперь он трудился в том же ведомстве, но на другой территории.
Излишек времени Надежда и Лев решили провести с Протопоповым. Иван Макарович встретил их очень радушно. Он знал о предстоящем допросе и о жалобе на действия Осташевского, однако у него не было однозначного мнения о том, стоило ли ее подавать.
– В любом случае жалобу отклонили, и нам нужно идти дальше, – заключил Лев Астраханский. – Сегодня станет ясно, какие рычаги задействует Осташевский.
По большому счету, Протопопов мало чем мог им помочь, однако он пообещал держать руку на пульсе.
Ровно в десять Надежда вошла в кабинет Осташевского. Он спросил:
– Где же ваш жалобщик?
– Фридманович? Его сегодня не будет.
– Ну что же, Надежда Алексеевна, как и обещал, на этот раз мы поговорим на моей территории.
– Вы не обещали…
– Что?
– Вы не обещали, – чуть громче повторила она.
– Какая, собственно, разница? – По лицу Осташевского было видно, что он обижен и рассчитывает на крупную сатисфакцию.
Грядущая перспектива не слишком забавляла Надежду, она решила стоять насмерть.
– Начнем, – сказал Осташевский и приготовился заполнять протокол. – Фамилия, имя, отчество, год рождения.
Надежда закатила глаза:
– Вам еще не надоело? Нельзя переписать данные из предыдущего протокола?
– Я задал вопрос, – с угрозой в голосе повторил Осташевский.
Далее последовал дословный повтор первого допроса. Добравшись до описательной части, следователь задал вопрос по существу:
– Есть ли у вас что-нибудь, что можете сообщить по факту убийства гражданина Шимаханского?
– Все, что знала, я уже рассказала, – ответила Надежда.
– Уточнения? Дополнения?
Она покачала головой:
– Нет, ничего.
Осташевский достал из ящика папку и бросил ее на стол:
– Я посмотрел финансовую отчетность вашего ателье…
– Откуда она у вас? – возмутилась Надежда.
– Не будьте такой наивной, у меня есть полномочия запрашивать документацию подобного рода.
– Не понимаю, как финансовая отчетность может быть связана с гибелью этого человека.
– В продолжение того, что я сообщил, у меня возникает вопрос: судя по балансу, доходы от деятельности вашего ателье не так велики. Но вместе с тем вы вдруг покупаете дополнительные площади – четырехкомнатную квартиру на первом этаже вашего дома. Мне хорошо известно, сколько она стоит, и меня удивляет, что вы с такой легкостью совершаете покупки подобного рода… Кто вас финансирует?
