– Я пришел за Дэвидом. А теперь давайте залезем в мой «кадиллак», и я проделаю в этой изгороди дыру размером с Кэдди. Все остальные смогут выйти за нами. Как только окажетесь снаружи, вы должны будете поставить мне ящик пива. Каждый из вас.
– Ты что, – спросил Оуэн, – не видел больших гребаных винтовок снаружи? Да они превратят тебя в решето за пару секунд.
– Я не видел никаких больших гребаных винтовок. Там находятся маленькие гребаные автоматы. И не думаю, что они предвидели зомби-водителя «кадиллака». Но в любом случае отсюда надо валить, прежде чем они сбросят сюда бомбу.
Джон нырнул в Кэдди и сказал:
– Да, кстати, Оуэн, ты перечислил мне на счет зарплату в последнюю неделю перед тем, как все это произошло?
Оуэн посмотрел на меня, потом на Джона, и сказал:
– Как, мать твою, получается, что вы оба всегда находите друг друга?
Джон, не отвечая, спросил у меня:
– Ты идешь?
Я сел на пассажирское место. Кэдди, похоже, слегка наклонился, из-под капота сочился пар. Но мотор все еще работал – уже хорошо.
– Маркони! – сказал Джон. – Есть место сзади.
Маркони наклонился вперед и сказал:
– Полагаю, Джон, ваш план не шел дальше этого мгновения?
– Я пытаюсь делать один шаг за раз.
Маркони перевел взгляд на меня и сказал:
– Помнишь, что я сказал?
– Ага, Вавилонский протокол.
Он начал было поправлять меня, но передумал и сказал:
– Есть способ побить их. Но Бог свидетель, я не знаю, сколько из нас получат эту возможность.
– Просто скажите мне, что нам надо сделать.
– Подумай. Подумай о символах, которые объединяют нас. Подумай о том, что соединяет людей.
– Черт побери! Просто скажите мне…
– Мне кажется, ты уже знаешь. Дэвид, нам нужно жертвоприношение.
– Жертвоприношение? Почему?
– Подумай.
– Что, вроде как кто-то должен умереть? Один из нас?
Маркони попятился и сказал:
– Давай, прежде, чем оператор дрона наконец не сообразит, что он видит, и не откроет огонь.
Мы оба пристегнулись. Джон дал задний ход. Кэдди попятился и переехал через костер, отбросив в сторону качалку. Джон вывернул руль и направил Кэдди за здание, недалеко от той полосы леса, через которую мы с Джоном удрали в первую ночь, до того, как появилась эта нехилая изгородь.
Толпа заключенных перед нами расступилась, как Красное море.
Джон поддал газу. Задние шины зарылись глубоко в грязь. Мы бросились вперед, прямо к секции изгороди со словами: «В ПЯТНИЦУ ЖАРИМ МЯСО НА ГРИЛЕ, НА ДЕРЕВЕНСКОЙ ПЕЗДЕ». Я вцепился руками в приборную панель и услышал собственный крик.
У изгороди не было ни единого шанса. Капот проломил первый слой, бросив на землю шрапнель из пластиковых панелей. Изгородь, видимая через заднее стекло, еще клонилась вниз, когда мы ударили во вторую, расколотив деревянный столб напополам, и прорвались через проволочную сетку. Граница между карантином и внешним миром была проколота раз и навсегда. И тогда…
КРАК!
…с катастрофическим звуком металла и пластика, раскалывающихся о бетон, мы ударились о барьер, о котором оба забыли.
Кулак Кинг Конга по имени инерция врезал по мне сзади. Последнее воспоминание перед тем, как я отключился – грязное ветровое стекло в одном дюйме от лица и ремень безопасности, который резко дергает меня назад. Когда я пришел в себя, перед глазами находился смятый капот, а Джон тряс меня, крича: «ЛОЖИСЬ!»
Поскольку я временно забыл, где мы были, то также забыл, от чего в точности должен прятаться. Я с трудом повернулся, чтобы посмотреть наружу из окна водителя, и увидел здоровенный автомобиль без водителя, выкрашенный в защитный цвет. Я мгновенно понял, что это такое, потому что заметил турель на его крыше, блики на объективе камеры и по каждую сторону от объектива два массивных ствола.
Механизм зажужжал, и стволы повернулись ко мне. Совершенно не механическое движение – быстрое, плавное и целенаправленное. Я застыл, словно загипнотизированный, глядя в черные дыры-близнецы, и почему-то выбрал именно этот момент, чтобы спросить себя, что имел в виду Маркони, когда говорил о жертвоприношении.
8 часами ранее…
Бом…
* * *
Бом…
* * *
Бом…
* * *
Звон открытой двери фургона несся через замерзшую ночь.
Звуковая дорожка последних мгновений жизни Эми. Чудовище перед ней выдохнуло, его дыхание пахло экзотическим тухлым мясом. Оно обнюхало ее. И в этом темном холодном месте Эми захлестнуло осознание: вот так умирают почти все живые существа, родившиеся на земле, – зубы рвут их мускулы и кости. «У нас, людей, есть компьютеры, мыло и дома, но это не меняет того факта, что все движущееся – только пища для кого-то еще».
Язык облизал ее лоб. Эмми инстинктивно выставила руку вперед, чтобы защититься от нападения, и схватила пригоршню меха.
Открыв глаза, даже в темноте она поняла, что это Молли.
Молли еще раз обнюхала ее, повернулась, обследовала раздавленную коробку «Поп-тартс», лежавшую на полу среди разбитого стекла, и рысцой подбежала к боковой двери фургона; она посмотрела на Эми и помахала хвостом. На собачьем языке: «Мне нужно, чтобы ты открыла эту дверь, потому что у меня нет рук».
Странно, но ноги Эми опять могли двигаться. Молли надо выйти наружу. Эми тысячу раз отвечала на этот собачий невербальный сигнал. Она быстро подошла к двери, набралась решимости и толчком отворила ее. Молли выпрыгнула в ночь, в неподвижный воздух, несколько минут назад наполненный криками умирающих и сухим треском выстрелов. В ночь, где ждали зубы и чудовища с безумными аппетитами, переваривающие внутренности мальчиков, с которыми она смеялась и шутила час назад.
«Перестань накручивать себя и ДВИГАЙСЯ».
Молли вернулась и ожидающе поглядела на Эми. Та ступила в ночной воздух, низко согнулась и сосредоточилась на Молли, стараясь держать ужас на привязи. Собака не боялась. Эми приготовилась бежать, осталось только решить куда. Она посмотрела на Молли, словно надеясь на предположение.
Собака направилась прямиком к окну подвала.
Нет.
Молли перепрыгнула через две кучи кишок, когда-то бывшие Джошем и Донни, и исчезла в кафетерии, который Эми видела через слабую камеру Джоша.
Нет.
Снизу донесся лай Молли. Эми решила, что умирать здесь, во дворе, на открытом воздухе, как-то лучше, чем умирать внизу, в темном подвале. Молли опять залаяла, на этот раз за лаем последовал звук шаркающих шагов за спиной Эми, где-то в ночи. Многих шагов. Где-то снаружи. А там, внизу, Молли все еще жива и невредима. Тем не менее Эми уже решила убежать в ночь. Но куда?
