— Злишься? — с интересом спросила она. — Вижу, что злишься.
«Мне больно. Я до чертиков напугана. Мне надоело глотать дождевую воду, и еще безумно чешется задница», — вот что я могла ей ответить, а на деле выдала очередное:
— Хааассс!
Губы не слушались, язык казался чужим. Мы с кошкой оскалились. Боль дергала руку, словно больной зуб опухающую челюсть.
А Лиска вдруг задрала верхнюю губу и оскалилась в ответ. В ней тоже жил зверь, зверь крови или зверь магии. Он походил на ласку, небольшой, юркий, подвижный, с острыми меленькими зубами. Мое рычание сменило тональность. Рычание, которого никто не слышал. Кроме Лиски. Но ведь Рион говорил… Хотя какая разница, он говорил много всякой ерунды.
— Удивлена? — насмешливо спросила девушка, склоняясь к моему лицу. Боль в руке и не думала утихать, ладонь горела, посылая эфемерные языки пламени чуть ли не к плечу. — А ты думала, что одна такая? Я тоже маг, — скривилась она. — Это они сказали, только мой резерв настолько мал, что впору завидовать травнице. Но я нашла способ все исправить.
Я смотрела на зеленые глаза, на потемневшие от влаги волосы. Да, она нашла. Я помнила, что рассказал Тамит о своем брате. Тот отдал силу девушке с таким же кулоном. Способ «забери у ближнего» далеко не нов.
Руку в очередной раз свело от боли, кошка внутри мяукнула. Правая рука оставалась неподвижным бревном, а вот левая, та, куда втыкал шило Залом, горела. Я чувствовала каждый палец, ладонь, локоть, плечо…
— Осуждаешь? Зря. — Лиска коснулась острием ножичка ключицы, подцепила цепочку, звякнули звенья. — Я посмотрю на тебя, когда ты поймешь, что сможешь все вернуть, Поймешь, что даже чаровник без резерва может колдовать. Это в первый раз я ошиблась. — Нож поднялся к горлу. — С молодым мальчишкой-магом, у которого были старший брат и семья. — Она задумалась, вспоминая. — А если забрать природные силы необученного или не подозревающего о своем даре человека, то можно усилить магические возможности без всяких неприятностей вроде печати смерти. Правда, только на время…
Я не осуждала. Честно, просто сейчас было не до ее моральных терзаний. Рука горела, я попыталась согнуть пальцы, и, когда они коснулись ладони, едва не закричала. От боли и восторга. Но, спасибо отвару из елики, с непослушных губ сорвалось лишь шипение, которое Лиска истолковала по-своему.
— Да, этот путь долог, труден и, что уж говорить, грязен. Но мы нашли его в старых рукописях. Нашли ответ на наши вопросы. — Голос девушки зазвенел от восторга. Именно с таким апломбом наш смирт грозил старосте и всем остальным огненной карой Эола. — Нашли неисчерпаемый источник магических сил. Не только для меня, для всех. Для Тарии!
Я чего-то не понимаю или вызов дасу — и есть этот источник? Как-то не так я представляла себе всеобщее счастье. Благодетель твой мэтр! Потомки его не забудут.
Я сжала и разжала кулак. Больно. Очень больно, но ладонь двигалась. Залом, сам того не понимая, оказал мне услугу. Боль заставляла кровь быстрее бежать по венам, прогоняя онемение.
— Что значат по сравнению с этим никчемные жизни крестьян? — Нож замер у моей скулы, чуть покалывая кожу. — Ничего они не значат! Но всегда найдутся жалостливые и поднимут вой. Как проказа выкосит, так на все воля Эола, а как магия, так чаровников на кол!
Она говорила и говорила, скорее всего оттого, что раньше ее никто не слушал. У нас кузнец тоже, как выпьет, его на откровения тянет, и все скабрезные. Вот и Лиску тянуло, хотя пьяна она была не от вина, а от осознания происходящего, от вседозволенности.
— Эта несчастная деревенька со всеми ее жителями не перевесит блага, что ожидают нас. Люди глупы и…
Воздух наполнился напряжением, оно было солоновато на вкус, сушило губы и заставляло волосы потрескивать. Эол ударил снова. Огненный язык лизнул землю, сквозь камень я ощутила ее вибрацию за миг до того, как грохот перевернул внутренности.
Рука Лиски дрогнула, острие прочертило на моей щеке тонкую обжигающую линию. Я чуть согнула руку в локте.
— Ты тоже глупа, он быстро в этом убедится, не обольщайся.
По тому, каким тоном было произнесено «он», я поняла, что рыжая имеет в виду как минимум самого Эола.
Земля дрожала, белая вспышка все еще стояла перед глазами, влажная серость возвращалась крайне неохотно.
Второй удар Эола. После третьего будет поздно. Кошка прижала уши и изготовилась к прыжку, ее мышцы дрожали, и я ощущала их дрожь как свою.
Ну где же Вит? Сам же говорил, что приход в наш мир дасу всегда сопровождает непогода, а уж не заметить два раза ударившую в одно и то же место молнию не смогли бы даже Михей с Рионом. Тогда где же они? Или… Мысль заставила замершее сердце забиться быстрее. Или уже некому замечать и приходить?
Где-то там этот «мэтр», ушедший то ли за жертвой, то ли за шилом, Залом, и, кажется, еще Теир.
Кошка раздраженно рыкнула. Правильно, не сейчас. Сейчас надо думать о себе.
— Ты сорвала нам второй ритуал. — Лезвие остановилось у глаза. — Я убивала и за меньшее.
Так себе признание. Пованивает, как по мне, гордиться тут особо нечем.
— Ты знаешь, ему, — она опять выделила слово голосом, — все равно — два глаза у тебя или один. — Она нажала на блестящее от дождя лезвие.
Острие вошло в кожу под глазом, боль ударила в голову, ослепила. Кошка прыгнула. Нет, не так. Кошка, обернувшись серой лентой, скользнула в руку, растворяя онемение и наполняя вялые мышцы силой. Все-таки Лиска что-то почувствовала, или ее зверь видел моего. Одна капля темной крови против другой. Она замешкалась. Всего на один удар сердца. Но мне хватило, я подняла тяжелую руку и вцепилась в лезвие, отводя его от лица.
Лиска взвизгнула, выворачивая клинок. Но я и не старалась его удержать. По ладони и лицу текла кровь. Серый зверь, что жил во мне, перетек из руки в позвоночник, посылая силу всему телу. Не знаю, на что это было похоже. На обливание холодной водой поутру, когда на тебя с размаху опрокидывают бадейку из колодца… Дыхание перехватило, я не могла даже кричать, воздуха не хватало…
— Ссссс, — едва не прикусила язык.
Девушка снова замахнулась. Я схватила ее за руку, приподнялась и смахнула воду и кровь с глаз. Снова громыхнуло, на этот раз в отдалении, как-то обиженно и ревниво. Обычный гром, вряд ли имеющий отношение к ритуалу.
Руки дрожали, тело все еще было ватным, но я с лихвой восполнила это злостью. Настоящим и молчаливым рычанием. Желанием причинить этой зеленоглазой такую же боль, как и она мне. Зачем ей два глаза? Вряд ли для «него» это имеет значение.
Я оттолкнула ее от себя, приподнимаясь с могильного камня.
— Залом! — закричала рыжая.
Мы с кошкой рычали. Она была готова драться даже с превосходящим по численности противником. Я не разделяла столь яростного стремления, но… момент для отступления и бегства казался очень уж неблагоприятным.
