простуду. Вот и все. Почему без больничного — так получилось. Первый же урок
вела классная. Вот повезло!
— Алевтина! — громыхнула Вера Павловна. — Почему все эти дни тебя не было в
школе?
Как все-таки плохо, что я не умею врать!
— Личные обстоятельства, — сказала я.
Маров заржал.
— Дурак ты, Маров, — с чувством проговорила я.
— Прости, — сказал Максим и еще раз хихикнул.
— Что происходит? — возмутилась классная. — Алевтина! Поговорим после
уроков! И ты объяснишь мне, где пропадает Саша Капля!
Кто-то из одноклассников предложил:
— Зачем после уроков! Давайте поговорим сейчас! Очень интересная тема для
обсуждения.
— К доске! — крикнула классная смельчаку. — Послушаем личные обстоятельства
середины девятнадцатого века!
А в конце этого урока в кабинет ворвалась Сашка. Она возникла в дверях,
решительная и молниеносная. И даже не посмотрела на классную.
— Тин, быстрее! — крикнула она.
Я сорвалась с места и побежала. Мне кажется, все это заняло доли секунды.
Так, что никто даже не успел заметить. Вот я сижу за своей партой, и вот меня
нет. По крайней мере, нас никто не остановил. И даже не крикнул вдогонку.
Теперь нам точно влетит, но это уже неважно.
— Встретила по пути! — взволнованно кричала на бегу Сашка. — Удивительно! Он
меня не заметил, а я дошла за ним до школы!
— Так ты его нашла! — обрадовалась я и умудрилась на бегу благодарно обнять
ее. Сашка расцвела.
— Бежим, бежим! — улыбаясь, сказала она.
Школа, в которой учился Игнат, была в десяти минутах бега. Значит, где-то в
двадцати минутах ходьбы от нашей. Получается, мы все-таки спокойно могли
пересечься просто где-то на улице?
Мы с Сашкой не стали заходить в парадных вход, а влезли через дыру в заборе
позади школы.
У них шла физкультура. Сдавали стометровку. Стадион был на улице, и мы с
Сашкой спрятались за какими-то кустами. Я сразу увидела Игната — он стоял в
толпе одноклассников. Только он был каким-то непривычным… В спортивном костюме
с оттянутыми коленками. Ссутулившийся. Растрепанный. Другой.
Мы замерли.
И зазвучала мелодия.
Та самая, про звездный свет.
И тогда случилось самое страшное.
Игнат полез в карман, выудил мобильник и сказал в трубку:
— Да, пап. После уроков, да. Ладно, пап. Пока.
Он убрал телефон в карман. Мобильник, подумала я. У Игната есть мобильник.
«Я не пользуюсь мобильником», — вспомнилось мне. И как я там, на набережной, как
идиотка спрашивала: «Е-мейл? Аська? Домашний телефон?», а он только качал
головой. Развел романтику. И меня развел. Мы с Сашкой гневно переглянулись.
— Вася! — крикнул физрук, и мы повернулись на голос. — Потом ты.
— Хорошо, — сказал Игнат.
Вася?!
Я почти вылетела из-за кустов. Сашка пыталась меня удержать, но я выдернула
руку.
Затормозила напротив, лицом к лицу. И сказала с вызовом:
— Ну, знаешь ли, Вася!!!
Вася растерянно смотрел на меня, а я уже уходила.
— Пойдем, Сашка! — величаво крикнула я куда-то в кусты. Сашка осторожно
выбралась, и мы гордо удалились.
— Вася! — только и могли возмущаться по дороге мы.
— Вася! — насмешливо говорила Сашка.
— Да он все придумал! — кричала я. — Он сам увязался за нами в магазин! А
потом делал все, чтобы мы его заметили! Только бы повыделываться! Игната
какого-то выдумал!
Конечно же, мы не стали возвращаться в школу. Хоть там и остались мои вещи –
позвоним, и их заберет кто-нибудь из одноклассников. Отправились ко мне.
Родителей не было дома. Это хорошо. Мы зашли в мою комнату, и я сняла со
стены портрет. Игната больше нет, и все. Все эти разговоры на берегу –
ненастоящие, выдуманные. Он сам ненастоящий. Я выдвинула ящик, чтобы убрать
рисунок. О стенку ящика глухо ударилась кружка. С вопросительным знаком. Я
достала ее, повертела в руках. Взглянула на портрет, и снова на кружку. Все-таки
удивительное сходство рисунка с Игнатом… То есть с Васей, конечно. На секунду
мне даже показалось, что в рисунке больше от Васи, чем от Игната, и что Сашка
это заметила первая… Нет-нет-нет! Никаких мыслей! Я решительно задвинула ящик
и показала Сашке кружку с вопросительным знаком.
— Берегла как зеницу ока! — сказала я. — Пойдем, нальем в нее какой-нибудь
бурды.
Мы пошли на кухню, сполоснули кружку и развели в ней какао. Пили по очереди,
постепенно успокаиваясь.
Потом Сашка решила гадать «на шоколадной гуще». Вертела кружку так и эдак,
высматривала, рассказывала всякие байки.
— Вижу в шоколадной гуще четырехсотое тысячелетие, — загробным голосом
говорила она. — Люди эволюционировали до какаоподобных крупинок. Не осталось
деревьев, лесов, полей, рек, а только черная земля и немного фарфора.
— Сашка! — хихикнула я и пнула ногой ее табуретку.
Сашка неосторожно перехватила кружку, и она упала со стола.
Вдребезги. Сашка смотрела на меня виновато.
— И правильно, — сказала я. — Вопросов больше не осталось.
Я смела остатки кружки и выбросила их в мусорку. Внутри что-то больно
кольнуло, но я старалась не обращать внимания.
Вечером пришли родители, но они, наверное, не были в курсе про школу и не
приставали к нам с разговорами. Да и после той истории с моим арестом наша
классная долго будет осмеливаться позвонить.
Часов в девять Сашка ушла. Я долго смотрела в окно, пока она не появится
там, напротив. Сашка прибежала и несколько раз пощелкала выключателем.
— Спокойной ночи, — беззвучно сказала я и приложила ладонь к стеклу.
