Все, экипаж внутри, кабели шлемофонов в розетки воткнули, доложились. Снимаю тормоза, катимся по сырому, после отлива, песку. Не высох, мокрый еще, все равно вязнет. На штурвале чувствую – подпрыгнули с хрустом на чем-то. Раковины, наверное. В два обхвата, зараза, растут, по отливу в песок зарываются.
Разгоняемся, песок уже не чавкает, а визжит. В открытые форточки залетают перепуганные насекомые и твари, мечутся по салону. Ракушки в стороны. Не самолет, а бульдозер, мать твою!
Закрылки, штурвал на себя. Набрать высоту. Торопливо выставляю кремальерой непривычные 29,92 дюйма ртутного столба на альтиметре…
Оторвались от нашей Плутонии!
Сказать бы динозаврам и елкам – адьес, амигос, адьес, это я помню совершенно отчетливо из испанского, но как бы не сглазить. Не сработает Прошина машина или еще что случится – останемся до конца жизни птеродактилей гонять. Пока какой-нибудь диплодок не раздавит левой задней. А там, дома, без нас воевать будут. Нет, пусть будут мирно жить!
Проша дергает за рукав, назад тычет. Точно, расслабился я, замечтался. Надо ведь держаться над тем же лесом, где мы из своего времени выпали. Да просто свалились, чего уж там.
Иду кругами, Алексей ориентиры засек, можно высоту набирать. Потом бомбу отправим в подарок динозаврам… защемило аж от злости – с заданием не справились.
Проша что-то переключает, с Костей по интеркому говорит непрерывно – тот на рации, готов команду дистанционно подавать на бомбу.
Земля внизу в облачности, в разрывах облаков – море, справа джунгли наши. Восемь тысяч метров, взяли с запасом. Холодом потянуло зверски из всех щелей. Около минус сорока. Даже не верится, что тридцать минут назад было душно.
Вижу только Прошу, торопливо застегивающего куртку.
Пора сбрасывать. Алексей готов.
Сброс!
Иду по дуге, засекаем внизу купол раскрывшегося белым облачком парашюта. Кричу:
– Первый заход! Пробный!
Заранее договорились с первого раза бомбу не активировать, примериться. Потому и зашли на высоту побольше. Надо к ней точно подойти, чтобы «ланкастеру» в зону действия попасть. На этот раз «юнкерса» нет, чтобы пулями замок номер два заклепать. Бомба в люке не сидит – она уже вниз летит, сама по себе, на рабочей скорости.
Второй заход. Алексей отсчитывает в интеркоме:
– Пять, четыре, три, две…
И тут Проша начинает еще раз объяснять Косте, как на кнопку нажимать. На его, Костиной, собственной рации!
Проскакиваем мимо, ясное дело, на такой скорости даже думать некогда. Сдвигаю наушники назад – нет сил матюки слушать. А на Прошу злиться толку мало, все равно сделает по-своему. Ладно, еще заход.
– Пять, четыре… две…
Штурвал дергается – воздушная яма, нисходящий поток. Обычное дело. Я-то выправил, но опять промахнулись. Хорошо, Костя на клавишу не нажал, отправили бы туда, в наше время, один воздух, воздушный поцелуй. Хватит ли еще на заход? Высоты нет! Разворачиваюсь круто, как могу, веду над самой зеленью… Аж представляю, как машина вновь проламывается, садясь, сквозь зеленую кашу… Сто. Пятьдесят метров. Темнота! Ночь?! Сработало? Сработало! Ура-а!
Глава 43
Пассажиры
Поднимем бокалы за возвращение и Победу? Потом поднимем, когда до дома доберемся!
– Давай! – кричу. – Алешка, ищи ориентиры!
Чего их искать-то? Небо звездное. Внизу тоже ни облачка – поверхность видна. Хоть и высоко мы, альтиметр показывает двадцать четыре тысячи футов – на семь триста опять закинуло, но огоньки внизу. Тут соображаю:
– Проша? Когда к динозаврам отправлялись, облачность была. Куда теперь занесло?
Хотя не волнуюсь особо. Огоньки реденько так проскакивают кое-где, затемнение, получается, не соблюдается. Но время наше. В джунглях точно ничего не светилось, кроме вулканов. А тут и Алексей подоспел:
– Звезды наши. Точняк! – сквозь слова смеется.
– Так что, небольшая ошибка? – спрашиваю я все-таки.
– А с чего ей большой быть? Проша же говорил о промахе до десятитысячной процента.
– Ну, это мелочи, какая-то десятитысячная.
– Та я ее, родимую, пешком пройду, на брюхе проползу! – взахлеб кричит Галюченко со своей верхней турели.
– Я с тобой, пожалуй, Петр Иваныч, – поддержал я, – только, чур, не на брюхе. Я по реке сплавляться буду, так и пойдем. Ты – пехом, я на бревне, например, хоть поговорить можно будет, а то скучно одну десятитысячную-то, сейчас Алешка нам вот посчитает, сколько это в километрах…
– Думаю, фриц, глядя на это, – подключился Константин, – со смеху подохнет.
– И конец войне этой наступит, Костя, – ответил я. Я взглянул на немца. Сидит, к иллюминатору отвернулся, только вряд ли что там видит. Смотрит так – в одну точку будто. Перестали мы его пленным ощущать. А он? Кто ж ответит? Вроде по-людски на нас смотрит, а может, это такая тактика со стратегией, как сказал Алешка тогда, на дереве? И дальше что? Опять за Гитлера воевать пойдет. Или не пойдет. Вот сейчас видно, что тошно ему. Но отчего тошно-то? Оттого что свои рядом? Вон, рукой подать, а мы его в плен везем.
– Алексей, координаты посчитал?
– Есть координаты. Если кратко, мы намного юго-западнее Берлина.
– Города есть поблизости?
У них ведь что ни город, то везде ПВО по полной программе.
– Мюнхен, – не говорит, выдыхает Алексей.
Плохо. Заводов там много, в школе еще учили, значит, без надзора не оставят. Хорошего надзора, а может, уже и радары имеются, засекут в два счета – аж мороз по коже. Да и где он, Мюнхен этот? Ведь самый юг, кажется. Настроение упало. Переть придется через всю Германию – что ни городишко, то зенитки, истребители прикрывают. Но не облетишь, зигзагом между городами не пойдешь, только напрямик. А что делать? Немцы то ли собьют, то ли нет. Да и Галюченко не зря пулеметы обратно на турель прикрутил. Указатель топлива – вот он, неизбежность в чистом виде отмеряет белой стрелкой по черному полю.
Все равно до наших не дотянуть, горючего не хватит. К англичанам? Можно попробовать, но ведь пока там до наших доберешься, пока объяснишь, что к чему. А когда не имеешь права ничего объяснять, потому что секретное задание, то это как разговор глухого с немым, и законы военного времени никто не отменял. Трясти будут по всем правилам: где находится аэродром, какова цель полета, по какой причине отклонились от курса, откуда машина, союзникам не поставлявшаяся. Так глубоко могут упрятать, что и свои не найдут. Да и на юге Германии мы. Получается, до Англии тоже не близко. Мюнхен… черт бы побрал это отклонение. Хотя… что нам Мюнхен после ужина под диплодоками. Летим не спеша, горючее экономим. Высота семь триста.
Тут Алексей говорит:
– Слушай, пикировщики, штурмовики сюда не долетают, и немцы точно ждут нас на высоте от пяти тысяч.
