– Зачем мне тут оставаться?
– Ты должна, – прошептал Тайк ей на ухо. – Потому что я самый большой идиот в мире, раз позволил тебе уйти и если сейчас позволю уйти опять. Ты должна остаться, потому что раздвигаешь границы моего мира, проясняешь мое мышление. Потому что нам нужно растить ребенка, и я бы хотел, чтобы мы делали это вместе.
Надежда затеплилась в душе Сэйдж. Она повернулась в объятиях Тайка. Он выглядел усталым и бледным, в его глазах Сэйдж заметила нерешительность, волнение и еще что-то… Неужели любовь?
– Извини за то, что у меня не хватало прежде смелости. – Тайк обхватил ладонями ее лицо и нежно поцеловал. – Я хочу, чтобы мы прекратили лишь надеяться и мечтать. – Сэйдж смотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. – Я хочу, чтобы ты всегда была в моей постели и в моей жизни. Чтобы именно тебя я видел первой, просыпаясь утром, и последней, засыпая вечером. Я хочу, чтобы ты была рядом до конца моих дней. Ты нужна мне.
Сэйдж потрясла его храбрость: Тайк снова смог открыться ей.
– Я знаю, что твой инстинкт будет заставлять тебя оттолкнуть меня, – продолжал он, – но прошу тебя, не делай этого! Каждый раз, когда будешь пытаться меня оттолкнуть, я буду лишь крепче обнимать тебя и еще больше тебя любить. – Тайк откинул волосы с лица Сэйдж и уткнулся лбом в ее лоб. – Пожалуйста, будь храброй ради нас. Дай мне еще один шанс!
– Тайк…
Она сжала его руки, чувствуя, как кружится голова.
– Это еще одно «нет»? – спросил он с тревогой в глазах.
– Нет, это не «нет». То есть я хочу сказать… Боже, да, конечно да!
Сэйдж запуталась в словах, проклиная невесть откуда взявшееся косноязычие.
– Не могла бы ты выражаться яснее, милая?
Она вцепилась в руки Тайка, чтобы не упасть, и посмотрела в его экзотическое чувственное лицо, по которому так скучала.
– Я буду храброй и больше не оттолкну тебя, обещаю.
– А ты всегда держишь свои обещания, – прошептал Тайк, и в его глазах загорелись искры.
– Обещаю любить тебя, сколько бы времени ни отмерила нам судьба – шесть недель или шестьдесят лет.
– Я надеюсь, она подарит нам шестьдесят лет, – улыбнулся он.
Сэйдж обняла его, Тайк целовал ее в макушку, в щеку, в уголок рта, а она, целуя его в ответ, шептала слова, которые рвались с языка и которые он так хотел услышать:
– Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Мне так жаль, что я причинила тебе боль!
Поцелуи становились все мягче, все нежнее – Тайк и Сэйдж словно пробовали на вкус новую пору в их жизни. Обоих начинала охватывать страсть, но они не давали ей вспыхнуть. Для этого еще будет время, а сейчас между ними зарождалось новое чувство, которому нужно было уделить внимание, помочь ему разгореться.
Сэйдж не могла бы сказать точно, сколько прошло минут, прежде чем Тайк наконец оторвался от ее губ. Она снова прижалась щекой к его груди, а он погладил ее по волосам.
– Все-таки нам нужно обсудить еще кое-что, милая.
– Кажется, мне начинает это нравиться.
Тайк снова улыбнулся:
– Мне тоже, но в служебном помещении нас ждут люди, и они уже начинают беспокоиться.
– Что? Кто? – Сэйдж указала на его картины. – Так это настоящая выставка или нет? Ты вообще собираешься продавать эти работы?
Он огляделся по сторонам.
– Думаю, да. Как считаешь, для этого достаточно такой маленькой галереи, как эта, или стоит арендовать помещение побольше?
– Мне тут нравится, – ответила Сэйдж, выйдя на середину зала. – Полагаю, для выставки портретов требуется более интимная обстановка, более тесное пространство. Но это… – Она указала на абстракцию в синих тонах и весело посмотрела на Тайка. – Я думала, мы договорились о том, что ты больше не выставляешь ничего, напоминающего о нашем сексе.
Тайк обхватил ее за талию.
– Пусть эта картина останется. Она меня веселит.
– Она ужасная! – запротестовала Сэйдж.
– Да, но все будут гадать, что тут изображено, и будут строить разные предположения. Но лишь ты и я будем знать правду.
Сэйдж поняла, что для Тайка оставить это ужасное полотно висеть на стене было способом сказать ей и всем остальным о том, что он наконец признал свой талант художника и нашел свое место в этом мире.
– Но почему тут дыра вместо головы? – спросила Сэйдж.
– Я стоял перед этим полотном, думая о тебе, и мне стало так горько, что я пробил холст кулаком… Кстати, Линк сказал мне, что вы решили вернуть мне деньги за акции. Это была твоя идея?
– Если бы Коннор знал о Локлин, он бы обязательно так поступил. Эти деньги должны появиться на твоем счете через месяц или два.
– Да, но часть этих денег я хотел бы потратить на покупку кое-какой собственности Баллантайнов. Мы с Линком уже обсуждали это, и он сказал, что последнее слово за тобой, потому что ты – владелица этой вещи.
– О какой вещи идет речь? Не понимаю…
Тайк сунул руку в карман, затем раскрыл ладонь, и Сэйдж увидела маленький сверток из папиросной бумаги.
– Я хочу купить кольцо.
– Кольцо? – переспросила Сэйдж, не веря своим ушам.
Тайк развернул бумагу. На его ладони лежало кольцо с красным бриллиантом.
– Ты, как и этот камень, очень редкая и драгоценная. Прошу тебя, будь моей женой!
Сэйдж смотрела на кольцо, чувствуя, как на глаза набегают слезы.
– Бог мой, ведь это же кольцо моей матери! То самое, с красным бриллиантом! – Она потянулась за ним, но Тайк резко сжал кулак и озорно взглянул на нее.
– Вам, Баллантайнам, стоит только увидеть драгоценности, и все остальное сразу вылетает у вас из головы. – Тайк помахал сжатым кулаком перед лицом Сэйдж. – Скажи «да», и получишь это колечко.
– Ты шантажируешь меня? – улыбнулась Сэйдж.
– Вообще-то да, – ответил он. – Ну, так ты выйдешь за меня ради кольца твоей матери?
Сэйдж обхватила его лицо ладонями.
– Я выйду за тебя, потому что безумно тебя люблю. Я хочу любить тебя до конца своих дней, потому что не представляю себе жизнь с кем-либо, кроме тебя. – Она снова улыбнулась и поддразнила Тайка: – Но, если честно, кольцо тоже сыграло свою роль.
Он поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, детка!
– Ну наконец-то!
Сэйдж обернулась на этот возглас и увидела своих братьев, их подруг и Локлин, вышедших из подсобного помещения галереи. Мужчины держали в руках бутылки с шампанским, женщины – бокалы.
Сэйдж прищурилась и посмотрела на Тайка:
– А что они все здесь делают?
Он пожал плечами:
