– Мы приехали, – произнесла наконец Эмма с более чем очевидным облегчением в голосе.
– Я буду рядом, пока ты будешь выписываться из отеля.
– Я не уеду из отеля.
– Мы теперь обручены, и ты не станешь жить здесь одна. Кроме того, нам нужно спланировать вечеринку.
Неужели Эмма правда рассчитывала, что он оставит ее одну после того, как она сообщила ему новости? Он не позволит ей снова сбежать от него, что она явно собиралась сделать.
– Какую вечеринку?
Неподдельное удивление в ее голосе еще больше разозлило его.
– Вечеринка по случаю помолвки. Думаю, лучше всего было бы устроить ее на выходных.
Прежде чем Эмма успела ответить, Николай взял ее под руку и провел в лобби отеля, добавив по пути:
– Но сначала ты должна собрать свои вещи и покинуть отель.
Эмма не могла поверить, что дела действительно приняли такой оборот. Она не знала, чего ожидала от поездки в Нью-Йорк, но очевидно, не всего этого.
Послушно следуя за Николаем, Эмма не возражала, когда он вошел в ее просторные апартаменты с прекрасным видом на Центральный парк.
– Нет никакой необходимости в том, чтобы я уезжала из отеля.
– Как раз наоборот, Эмма. Помимо вечеринки по случаю помолвки, которая запланирована на выходные, я хочу, чтобы ты отдохнула в спокойной обстановке.
Эмме хотелось возразить, но она сдержалась.
Николай прошел по отполированному паркетному полу и остановился у окна. Его одинокая фигура напомнила Эмме фотографию, которую она сделала на фоне его дома. Тогда он выглядел опустошенным. Но сейчас твердая линия его плеч свидетельствовала об обратном – он держал под контролем и ситуацию, и собственные эмоции.
Эмма пожалела, что у нее с собой не было фотоаппарата. Она подошла к Николаю и встала рядом с ним. Если бы они могли снова общаться как друзья, как это было до той роковой ночи, тогда у их брака появились бы реальные шансы на успех.
– Красивый вид, – сказала она, надеясь завязать легкую беседу и поговорить о чем-то нейтральном. Николай продолжал смотреть прямо перед собой, и Эмма взглянула на его профиль. – Надо будет сделать несколько фотографий на закате. Я хочу сфотографировать тебя.
– Чтобы ты потом могла продать снимки? – выпалил он со злостью. – Вот зачем ты приехала? Чтобы выведать еще больше информации о моей семье?
Эмма была в шоке от его слов, но потом поняла, что он действительно ждет ответа.
– Нет, дело не в этом, Николай. Я просто хотела пофотографировать в свое удовольствие. Я никогда не была в Нью-Йорке, никогда не жила одна в таких шикарных апартаментах с видом на Центральный парк.
– Я еще не видел, что ты написала для «Мира в фотографиях».
– Это легко исправить.
С этими словами Эмма направилась в комнату, где находились ее вещи. Ей стало легче оттого, что Николай не собирался спать с ней в одной постели, но в то же время это разочаровало ее.
Когда она вернулась в зал, Николай все еще смотрел в окно, его плечи были напряжены. О чем он так сильно беспокоился? Как несколько фотографий и небольшая статья могут навредить его семье?
Эмма поставила ноутбук на стол и открыла его. У нее было много вопросов к Николаю, но она прекрасно осознавала, что сейчас не время их задавать. У всех семей есть свои проблемы, которые они держат в секрете от всего мира. Она это хорошо знала.
Эмма открыла документ со статьей, которую написала для журнала «Мир в фотографиях», и потрясающими фотографиями.
– Вот, смотри. Ричарду понравилась статья, – тихо сказала она, присаживаясь на большой диван кремового цвета.
– Ричард видел ее?
– Он мне очень сильно помог: без него я не получила бы контракт. – Эмма внимательно изучала пейзаж за окном, не решаясь смотреть на Николая, который сел напротив ноутбука и начал читать.
После нескольких минут тягостной тишины он повернулся к ней. Его брови были нахмурены.
– И это то, что ты отправила им?
– Да, а ты ожидал чего-то другого?
– Уж точно не такой легкой и романтичной истории о жизни в России. Ты сильно изменила то, что я тебе рассказал.
Он встал и подошел к ней. Его шаги тяжелым эхом отдавались в пространстве комнаты.
– Ты рассказал мне очень мало, Николай, и, поскольку мне так и не удалось встретиться с твоей бабушкой, я была вынуждена что-то придумать.
– Но это все неправда.
– А что есть правда, Николай? Почему ты так нервничал из-за того, что я собиралась встретиться с твоей бабушкой?
Вздохнув, Николай опустился на диван рядом с Эммой:
– Все очень сложно.
– Мне хорошо знакомо, что такое сложности. Мы с Джесс немало повидали.
Зачем она только сказала это? Она хотела побольше узнать о нем, а не выплескивать на него свою собственную историю. Вдруг Николай не захочет, чтобы она стала его женой, если узнает о том, какое воспитание она получила?
– По меньшей мере в этом мы с тобой схожи.
Его голос прозвучал печально, и сердце Эммы мучительно сжалось. То же самое она почувствовала, когда фотографировала его у полуразрушенного дома, в котором он некогда жил. Ей захотелось обнять Николая, но она усилием воли удержала руки на коленях.
– Ты хочешь поговорить об этом? – спросила она, уверенная в том, что получит отрицательный ответ, ведь Николай явно намеревался хранить свои секреты. То же самое ей приходилось делать в детстве, в основном для того, чтобы защитить Джесс, которая не знала и половины того, что происходило в их семье.
– Нет, но, поскольку ты скоро станешь членом семьи, ты должна это знать.
От неожиданности и страха у Эммы пересохло во рту. Означает ли это, что Николай также захочет узнать о ее детстве, ее семье?
– Ты не обязан рассказывать об этом, если не хочешь.
– Тебе нужно узнать кое-что о том, почему я стал жить в Нью-Йорке и почему поменял фамилию.
Эмма завороженно смотрела на него, не в силах больше сдерживать желание прикоснуться к нему. Она положила руку на его плечо, стараясь игнорировать вибрации чего-то дикого и необузданного внутри своего тела.
– Мы можем подождать с этим.
Он проигнорировал ее и продолжил. Выражение его прекрасного лица было каменным.
– Брак моих родителей не был счастливым, не было счастливым и мое детство. И когда мой отец умер, это стало облегчением и для матери, и для меня.
– Мне очень жаль, – тихо произнесла Эмма, но казалось, Николай ее не слышал, погруженный в свои печальные мысли. Эмма прекрасно его понимала, ведь в ней самой болью отозвались детские воспоминания, но она пока еще была не готова делиться ими.
