– Моей маме помогал деловой коллега моего отца, и, полагаю, это был как раз тот случай, когда любовь восторжествовала. – Нахмурившись, Николай посмотрел на руку Эммы, словно только сейчас понял, что она прикасается к нему. Очевидно, ее прикосновение не вызывало в нем тех ощущений, какие будил в ней он.
– Но ты же говоришь, что не веришь в любовь. – Убрав руку, Эмма положила ее обратно на колено.
– Я думал, мы оба согласились с тем, что не верим в любовь.
Казалось, Николай забыл о теме их разговора. Сейчас пронзительный взгляд его темных глаз буравил ее, в них было столько обвинения, подозрений. Эмма вспомнила, о чем говорила ему во Владимире. Она действительно демонстрировала весьма скептический настрой по отношению к сказочным свадьбам и долгой счастливой жизни. Все потому, что Эмма знала – с ней такое не произойдет, но, когда она чувствовала на себе его взгляд или ощущала прикосновение, ей этого очень хотелось.
– Да, но ты тогда сказал, что веришь – иногда подобное случается, – улыбнулась она ему.
Последнее, что Николаю следует знать, – это новость о том, что она все же верит в любовь, искреннюю и настоящую. Да и зачем ему это, ведь ей не суждено встретить любовь. Она уже почти замужем, и их свадьба – всего лишь часть сделки.
– Ну, во что бы там я ни верил, это все-таки случилось с моей матерью. Она перестала быть постоянно напуганной, безвольной жертвой, скрывающейся в тени деспота мужа, и превратилась в цветущую, счастливую женщину. И все благодаря Роджеру Каннингэму. Даже будучи подростком, я видел это. В возрасте шестнадцати лет я законно поменял свою фамилию, хотя я и так жил в Нью-Йорке под именем Николай Каннингэм.
– Мне было интересно это узнать, – сказала Эмма, вспоминая, как он настаивал на том, что его фамилия не Петрушов, когда они впервые встретились, – твой ребенок тоже будет носить эту фамилию?
– Так же как и ты, когда мы поженимся. – Николай посмотрел на ее руку. Ярко-зеленый изумруд в обрамлении бриллиантов украшал безымянный палец.
Его предложение выйти замуж выглядело как необдуманный порыв эмоций. Интересно, сожалел ли он об этом?
– Нам не обязательно жениться, Николай. Я никогда бы не запретила тебе общаться с ребенком. Поверь, я знаю, каково это – расти без отца. – Эмма с трудом сглотнула ком в горле.
Все ее нервные окончания, казалось, напряглись в нетерпеливом ожидании его ответа.
Николай очень долго молча смотрел в ее глаза, будто стараясь прочитать ее мысли.
– Тебе так неприятна мысль о том, что ты станешь моей женой? – Тон его голоса стал ниже.
Мысль о замужестве действительно пугала Эмму, но факт того, что она станет женой именно этого мужчины, была не так ужасна. Происходило ли так из-за того, что он стал ее первым мужчиной?
Эмма безмолвно покачала головой, не в силах ответить.
Николай поднял руку и убрал волосы с ее лица.
– Я никогда тебя не обижу, Эмма, ты же знаешь это?
Эти слова были полны нежности, и Эмма с трудом сдержала слезы. Его пальцы погладили ее по щеке, воскрешая в ее душе воспоминания о той ночи.
– Да, я знаю.
Он наклонился, и его рука скользнула в ее волосы. Прежде чем Эмма успела хоть что-то сказать, она почувствовала прикосновение его губ. Поцелуй был нежный и дразнящий. Самообладание Эммы растаяло, словно лед на солнце, и она жадно ответила на его поцелуй. Николай целовал ее все более страстно, заставляя ее тело дрожать от желания, которое она так долго подавляла в себе.
Она все еще желала его.
– Страсть между нами не утихла, – сказал он, отстранившись от Эммы. – И это поможет нам сделать наш брак более приятным.
Эмма пребывала в шоке. Услышав эти его слова, она часто заморгала. Николай играет с ней! Он никогда бы не женился на ней, если бы не ребенок! Он говорил ей о том, что не хочет вступать в брак, когда они встретились. Эмма уже смирилась с тем, что она должна пойти на это ради Джесс, ради будущего ребенка.
Не найдя нужных слов, она не нашла ничего лучше, как ответить:
– Да, ты прав.
Он улыбнулся ей, но улыбка не коснулась его глаз.
– Тогда сыграем свадьбу через три месяца. Но сначала нам предстоит вечеринка по случаю помолвки.
Глава 7
Неделя пролетела в вихре приготовлений к вечеринке, и теперь Эмма должна была встретиться в качестве невесты Николая не только с его друзьями, но и с матерью и отчимом. Нервы Эммы, натянутые как канаты, звенели от напряжения, но она вспоминала, как Николай целовал ее в тот день, когда они обручились. Она считала, что это хороший знак. Значит, он хоть что-то чувствует к ней.
Однако на прошлой неделе Николай с головой погрузился работу, и Эмма провела большую часть времени в компании своего фотоаппарата.
Этим утром она отправилась в магазин, в котором Николай посоветовал ей выбрать платье, подходящее для гламурного события, в которое должна была превратиться их вечеринка по случаю помолвки. Теперь она стояла, глядя из панорамного окна на город, который никогда не спит, в таком платье, которое даже вообразить себе прежде не могла, и каждую минуту чувствовала себя как Золушка. Единственное, чего ей в данный момент не хватало, – так это прекрасного принца, который перед всем миром заявит ей о своей бессмертной любви и пообещает долгую и счастливую жизнь, но Эмма сомневалась, что Николай захочет сыграть эту роль.
Во второй половине дня она посетила салон красоты и теперь выглядела просто идеально, но ее нервы накалялись с каждым часом. Кремовое платье, расшитое бисером, идеально сидело на ней, и когда Эмма посмотрела в зеркало, прежде чем покинуть свою комнату, то не узнала себя. Женщина, с которой познакомился Николай во Владимире, исчезла, и ее заменила незнакомка, выглядящая гораздо более изысканно и притягательно. Что подумает Николай об этой разительной перемене? Или он как раз и намеревался превратить ее в такую женщину, какую он хотел видеть?
Эмма услышала за своей спиной шаги Николая, и ее нервы натянулись, словно струны. Она не хотела оборачиваться, но знала, что ей все равно придется.
Когда она все же сделала это, ей внезапно стало тяжело дышать. Она видела Николая в костюме, но никогда в смокинге, и образ, который он создал, бередил ее воображение.
Тонкая черная ткань облегала его широкие плечи, подчеркивая бицепсы, и спускалась к талии. Яркую белизну дорогой шелковой рубашки идеально подчеркивал черный галстук. Однако все внимание Эммы сосредоточилось на лице Николая. Легкая щетина покрывала его подбородок, подчеркивая твердую линию губ и придавая всему его образу небрежную сексуальность. Темные волосы были аккуратно причесаны, но несколько прядей выбились и образовывали завитки на висках.
– Ты выглядишь… – начал он мягко, застегивая запонки, невольно демонстрируя ей красивые запястья и дизайнерские часы, но не смог подобрать слов. Его глаза потемнели.
