– Вечер сложился не так, как ты рассчитывал?
Никки встала рядом и принялась изучать покореженную дверь. Теперь на ней были джинсы и фланелевая рубашка, застегнутая на все пуговицы до самого горла. Еще мокрые, волосы убраны, следы туши со щек исчезли. Если бы всего несколько минут назад он не видел ее совсем другой, ни за что бы не поверил, что эту рыжеволосую женщину только что едва не убили.
– Откровенно говоря, я думал, этот вечер будет таким же скучным, как все предыдущие.
– Прости, что надежды не оправдались.
– Вы понимаете, что это значит? – спросил Джексон, кивком указывая на дверь.
Никки молчала.
– И вы не знаете, кто это? – снова спросил Джексон.
На этот раз Никки покачала головой.
– Я его никогда раньше не видела.
– Вы разговаривали?
Она кивнула, не отводя глаз от двери.
– Он сказал, что его прислали причинить мне боль. – Голос звучал очень спокойно, что казалось почти невозможным в такой ситуации.
Джексон не мог понять, причина тому шок или поразительная способность владеть собой.
– Вы не думаете, что его отправил Эндрю Миллер?
Никки опять промолчала, но Джексон счел это ответом.
– Сделай одолжение, – неожиданно заговорила Никки, – не рассказывай никому в «Орионе».
Джексон резко повернулся к ней, чтобы возразить, но натолкнулся на строгий взгляд. Глаза ее стали темнее, чем обычно. – Парни бросят все и примчатся сюда, а я этого не хочу.
– Но что хочет этот Миллер, или тот, кто такое устроил?
По лицу босса он понял, что она догадывается, кто это мог быть, но признаться не успела, даже если и хотела. В коридоре послышались шаги. Джексон подался вперед, следом за ним и Никки, оба были готовы оказать сопротивление в случае очередного нападения.
В квартиру вбежал полноватый блондин чуть старше самого Джексона, он был в штатском, но со значком на груди. Беглым взглядом окинув помещение, он остановился на Никки, бросился к ней и крепко обнял.
– Бог мой, Никки, как хорошо, что ты жива! – воскликнул он и стал разглядывать ее с головы до ног.
Никки порозовела от смущения и слегка улыбнулась.
Интересно, что это за парень, и в каких они отношениях?
– Жива, Кельвин, – ответила она, – благодаря мистеру Филдсу.
Тот, кого она назвала Кельвином, пронзил Джексона типичным для полицейского взглядом.
– Зачем ты пришел сюда? – задал он неожиданно прямой вопрос. В интонациях Джексон заметил тщательно скрываемую ревность.
Никки, должно быть, тоже ее заметила, потому что поспешила все объяснить:
– Это новый сотрудник «Ориона». Я просила его прийти, обсудить контракт, до встречи оставалось время, и я решила принять ванну. Если бы он не был пунктуален, я бы сейчас перед тобой, может, и не стояла бы.
Полицейский кивнул. Если ему и показалось странным выбранное для деловой встречи время, он воздержался от вопроса. Джексон так же решил промолчать и не уличать шефа во лжи.
Сейчас есть дела поважнее.
Никки показалось, что Джексон нервничал. Двое полицейских, вошедших вскоре после Кельвина, принялись записывать показания, заставив опять обоих участников события вспомнить все произошедшее в ванной. Даже в гостиной ощущался холод, с которым они к нему отнеслись. Нет сомнений, уже выяснили, кто такой Джексон, и не скрывали предвзятого отношения. Никки и сама не питала теплых чувств к новому сотруднику, однако это не значило, что она собиралась позволить офицерам подобное поведение.
– Тебе не кажется, что человек, спасший мне жизнь, заслуживает более любезного отношения представителей власти?
Детектив Кельвин Купер оторвался от блокнота и посмотрел на Никки с удивлением, затем проследил за ее взглядом.
– Не понимаю, о чем ты, Ник? – отозвался он.
Они были знакомы достаточно долго, чтобы распознать ложь друг друга. Кельвин вздохнул.
– Послушай, ты же знаешь Хэннигана и Рирдона. Если они что-то вбили себе в голову, разубедить их непросто.
– И что они вбили себе на этот раз? Похоже, они не понимают, да и не стремятся понять, что я сейчас чувствую. – Она скрестила руки на груди и в упор посмотрела на Купера.
Тот поспешил отвести взгляд и оглядел коллег, возвращавшихся с Джексоном в гостиную.
– Послушай, Ник, я не хочу сейчас спорить, – произнес он достаточно твердо, но все же понизив голос, чтобы не быть услышанным.
– А я хочу принять ванну с ароматной солью, – в тон ему ответила Никки, и не думая переходить на шепот.
Трое мужчин повернулись к ней. Она видела, каким напряженным стало выражение лица Джексона, и окинула офицеров гневным взглядом.
– Никки, – обратился к ней Купер, но она сделала вид, что не слышит его, и, продолжая буравить взглядом опешивших полицейских, произнесла: – Какие-то проблемы, офицеры? – Те озадаченно переглянулись. – Я лишь хочу узнать, почему вы оба ходите с такими лицами, будто преступник ворвался в вашу квартиру и собирался прикончить битой вас? Мне кажется, из вас троих такое выражение может позволить себе только мистер Филдс, благодаря которому я сейчас жива.
Хэнниган фыркнул и отвернулся.
От возмущения брови Никки поползли вверх. Сидевший сбоку от нее Купер вздохнул и захлопнул блокнот.
– Не понимаю, что здесь смешного? – ринулась в атаку Никки. – Или мне причинили недостаточно вреда, чтобы понять ваш юмор?
Ухмылка сползла с лица Хэннигана. Он смущенно кашлянул и попытался защититься:
– В произошедшем нападении нет ничего смешного. – Он посмотрел на коллегу, словно ища поддержки.
– Нас немного развеселило, – вступил в разговор Рирдон, – как быстро он бросился защищать обнаженную женщину…
– Достаточно, – перебил его Купер.
– Настоящие профессионалы, – торжественно добавила Никки.
– Ты знаешь, кто его отец? – не сдавался Рирдон. – Зря ты нас обвиняешь.
Лицо Джексона исказилось от боли. Никки хорошо знала, что такое жить с чувством вины, она сама провела с ним многие годы. Понимание, что испытывает человек, только что спасший ей жизнь, заставило посмотреть на него другими глазами.
Все, довольно, она достаточно долго терпела.
– Зря вас обвиняю? – переспросила она, подходя ближе к полицейским. – Зря обвиняю за то, что вы занимаетесь прошлым человека, вместо того чтобы заниматься сбором улик в настоящем? За то, что вас больше интересует невиновный, чем тот, который едва меня не прикончил и лежит мертвым в моей ванне? Я зря вас обвиняю за то, что вы взяли на себя право судить того, о ком ничего не знаете? Не лучше ли вам заняться своими прямыми обязанностями?
