Вайолет еле говорила из-за подкатившего к горлу кома.
– Н-нет, вовсе нет.
Его пальцы поглаживали ее шелковистые волосы, он не сводил с нее обеспокоенного взгляда.
– Ты уверена?
Как ей удержать свои эмоции под контролем, когда Кэм так на нее смотрел? Когда прикасался к ней, словно она ему настолько дорога, что он скорее умрет, чем причинит ей боль?
– Уверена.
– Ты была прекрасна, – произнес он, оставив легкий поцелуй на ее губах.
– Это… это ведь ничего не изменит между нами? Я имею в виду, что бы ни случилось, мы останемся друзьми, да?
В его глазах промелькнула странная искра, будто его на мгновение посетила какая-то мысль и тут же исчезла.
– Конечно, останемся. – Кэм взял ее за руку и поцеловал пальцы. – Ничто не разрушит нашей дружбы.
Вайолет терзали сомнения по этому поводу. Что, если у нее не получится вернуться к их прежним отношениям? Для него, скорее всего, не составит труда снова относиться к ней как прежде, а вот Вайолет придется нелегко. Как она сможет смотреть на его губы и не вспоминать их жаркие поцелуи? Как забыть его руки, которые ласкали ее самые сокровенные места? Как не думать о его теле, которое пробудило ее чувственность?
И не только физическую.
Когда их интрижка закончится, справиться со своими эмоциями ей будет непросто.
Глава 6
Кэм ждал, пока Вайолет примет душ и переоденется. Ему бы хотелось к ней присоединиться, но он знал – ей нужно дать время прийти в себя. Боже, ему самому надо прийти в себя. Его план сохранять между ними дистанцию с треском провалился. Кэм не смог устоять перед соблазном заняться с ней любовью. Очевидно, у них теперь интрижка. Так близко, как Вайолет, он не знал ни одну свою любовницу. Ее доверие к нему окрасило их секс неизведанными ранее оттенками чувств. Каждое ее прикосновение, каждый поцелуй, каждый стон или вздох усиливали его собственное удовольствие. Кэм будто заново открывал для себя все прелести интимной близости. Но не так, как в первый раз у многих: неловко, неуклюже, а наоборот. Их соитие превратилось в волшебный опыт.
Теперь уже идея провести день на работе не казалась ему столь привлекательной. Кэм не был любителем предпраздничной суеты, но даже он признавал, что именно в Лондоне больше всего ощущается дух Рождества. И Вайолет нужен новый гардероб. Он лучше проведет время с ней, чем за рабочим столом.
Вайолет вышла к нему в джинсах и нежно-голубом свитере, купленных им. Кэм еле сдерживался, чтобы не запустить руки под ее одежду, чтобы снова ощутить ее упругую грудь. Почувствовать, как твердеют ее розовые соски, как ее тело содрогается от удовольствия.
Она смущенно улыбнулась ему, и ее щеки слегка покраснели, будто она тоже вспоминала их любовные утехи.
– Разве ты не собирался в офис?
– Работа подождет. – Кэм поднес к губам ее руку и поцеловал. – Я не очень хорошо разбираюсь в моде, но пригожусь тебе, чтобы носить пакеты.
– Ты уверен, что у тебя нет дел? Я знаю, как мужчины ненавидят ходить за покупками. Папа и Фрейзер всегда сопротивляются, когда мы пытаемся затащить их в торговый центр.
Кэм взял ее под руку.
– Я должен убедиться, что Золушка найдет подходящее платье для бала.
Ее взгляд стал озабоченным.
– Я никогда не знаю, что надевать на эти праздничные вечера. В этом году вечеринка называется «Звездное Рождество», в прошлом называлась «Белое Рождество», а за год до этого – «Рождество на «Титанике».
– Ты можешь появиться там в мешке, и все равно будешь лучше всех.
– Спасибо, что согласился составить мне компанию, – мило улыбнулась Вайолет. – Я так не люблю ходить туда одна.
Кэм склонил голову и поцеловал ее в лоб.
– В этом году ты не одна, я с тобой.
Кэма мало занимали вечеринки, но корпоратив фирмы Вайолет превзошел все его ожидания. Он проходил в одном из залов фешенебельного лондонского отеля, а суммы, потраченной на его оформление, вполне хватило бы для составления бюджета страны третьего мира. Огромные красные и золотые рождественские колокольчики висели под потолком, причудливо затянутым шелком. Стены украшали блестки и замысловатая мишура. Высокая живая ель стояла посреди помещения, увешанная шариками, которые выглядели так, будто сделаны из настоящего золота и платины. Возможно, так и было. На верхушке дерева красовался ангел, на котором поблескивали кристаллы Сваровски. Слева располагалась сцена, где уже играл веселую музыку знаменитый квартет. Дорогое шампанское лилось рекой.
Или, может быть, ему здесь так нравилось, потому что он пришел с самой красивой девушкой? Платье с пайетками, которое Кэм помог выбрать Вайолет днем, идеально облегало ее фигуру. А туфли на высоком каблуке вызывали в его воображении эротические фантазии.
Целый день Кэм размышлял о том, не совершил ли ошибку, занявшись с Вайолет любовью.
В его голове на повторе крутился один лишь вопрос: «Что я наделал?»
Можно было бы все списать на гормоны, но Кэм не незрелый подросток, который не в состоянии себя контролировать, а состоявшийся взрослый мужчина. И все же он не смог остановиться.
Поступил ли он неправильно? Его тело и сознание хором говорили «да».
Но… Вайолет так разительно отличалась от всех его бывших пассий, потому что они так давно друг друга знают. Кэм стал свидетелем того, как из угловатого зажатого подростка она превратилась в прекрасную молодую девушку, которая сегодня с ним впервые раскрыла свою женственность. Ему еще никогда не приходилось быть наставником в искусстве чувственных наслаждений для столь неопытной партнерши. Для него это стало священной привилегией, которая запомнится ему на всю жизнь. Ее доверие затронуло какие-то невидимые струны его души, и благодаря этому его мнение о самом себе изменилось в лучшую сторону.
Но…
Но как он может дать Вайолет то, о чем она давно мечтает, если их мечты не имеют ничего общего? Она выросла в семье, где брак почитали и высоко ценили. Ей хотелось такой же романтичной сказки, в которой жили ее родители.
Несмотря на свой цинизм, Кэм не отрицал возможность существования такого брака, как у Марджи и Гэвина Драммондов. Но пример его родителей показал ему обратную сторону медали: постоянные ссоры, скандалы, мелочные придирки, холодная война, отстраненность и жестокость.
И хотя он не считал себя человеком, созданным для брака, в его сознании существовал определенный эталон семейной жизни. Может ли он надеяться, что ему удастся когда-либо достигнуть его? Обещания, которые с такой твердостью произносят люди у алтаря, забываются, как только возникают первые трудности.
Можно быть абсолютно уверенным в собственной непоколебимости. Но как можно быть уверенным в том, что Вайолет, какой бы милой и прекрасной она ни была, сохранит свои чувства к нему через два месяца, через десять лет или до конца жизни? Тяжелый развод родителей научил Кэма осторожности.
