Я дошла до гостиной и плюхнулась на стул. Прилично мне самой идти в спальню к герцогу или попросить Мари его позвать?
– Селеста, – окликнул Андрэ. – Подойди.
Принесли черти старшего брата. Стоял, подпирая плечом стену, и ждал. На ногах еле держался. Сам до меня точно не дойдет, рухнет по дороге. Я обозвала его сквозь зубы алкашом и пошла узнать, чего хочет.
– Камилла орет так, что голова болит, – пожаловался Андрэ. Я слышала шум. Слов не разобрать, но гул, как от потревоженного улья с тысячей злых ос, стоял на весь дом. – Отец сказал, ты вообще замуж не хочешь, это правда?
Андрэ щурил сонные глаза, пытаясь удержать взгляд на моем лице. Разило от него хуже, чем от дешевой пивнухи в подворотне. А еще сын часовщика. Нормальное вино вроде пил, не сивуху какую-нибудь.
– Правда, – вздернула я подбородок. – В саркофаге семейного склепа я видела замужество. Не хочу всю жизнь терпеть рядом такого, как ты!
Брат оскалился и гыгыкнул.
– А зря. Многого себя лишаешь.
– Тоже мне ловелас браменский, – громко фыркнула я в ответ. – У тебя все? Или еще вопросы есть?
– Есть, – зевнул Андрэ и потянул меня за рукав. – Мне плевать на Гальяна и Делорне. Выбирай хоть до конца жизни, коли охота. По мне так бабе вообще нельзя волю давать. Перед кем сказали, перед тем и должна ноги раздвигать. Но раз у вас принято по-другому, то дело предложить могу.
Братец дернул за платье, и я впечаталась ему в грудь. Не задохнуться бы от перегара, а то уже тошнит.
– Быстрее говори, – проворчала я. – И тише. Кругом уши.
– Не боись, я прошепчу. Друг у меня есть. Его семь лет неволят жениться, он сопротивляется. Всех баб пересмотрел, ни одна не нравится. Ему вообще бабы не нравятся. Догадываешься, почему?
Батюшки-матушки и все родственники. Неужели эти личности оттенка небесной лазури и здесь есть? В средневековье? Серьезно? Хотя в древнем Риме их было через край. Почему бы в Брамене не завестись? Эх, куда смотрит инквизиция? Ведьмам под юбку?
– Мерзость, – призналась я. – Как ты с ним общаешься? Или ты тоже женщинами брезгуешь?
– Ну, да, – хохотнул Андрэ, – спроси у Мари, как брезгую. – Не угадала. Студент он. Философ. Помешался на духовной пище и отвергает все телесное. А девицы только пока невинны скромны. Потом распробуют, за уши не оттащишь. Жена замучает: «Давай, давай». А он за книгами любит сидеть.
Я вздохнула тяжко и задумалась. Даже не знаю, что хуже: муж-гей или муж-импотент? Первого есть шанс перевоспитать, а на втором можно смело крест ставить. Хотя какая мне разница, если брак фиктивный? Будем жить в разных комнатах, встречаться за обедом и вести чинные разговоры на отвлеченные темы. Если он соизволит отвлечься от книг, естественно.
– Мысль, конечно, интересная, – сказала я Андрэ, – но учти, я кота в мешке брать не буду. Друг, надеюсь, не урод?
– Красавец, – сально ухмыльнулся братец. – Лучше Гальяна. Так я пишу приглашение на ужин или нет?
– Черт с тобой, пиши, – сдалась я. – Искать жениха я и, правда, могу долго. Присматриваться…
– А я о чем? – самодовольно подбоченился Андрэ. – Готовь лучшее платье, сестрица. Не забывай, ты ему тоже должна понравиться.
Если не понравлюсь – не велика печаль. Но Андрэ в ответ я молча кивнула.
***
Герцог все же поручил Мари поддерживать в камине огонь. Без дров пламя угасало, и мелкий бес засыпал. Не будить же его каждый раз, возвращаясь в спальню. Силы Ада не напасешься. Камзол Данталион надевал третий день один и тот же. С гардеробом нужно что-то решать. Мужчина, путешествующий без багажа в другой город, подозрителен. Так поступают только бродяги, прав брат Селесты. Благодаря трем ведьмам в семье, мужчины Дюбуа отвыкли задавать слишком много вопросов, но надолго их терпения не хватит. Герцог не удивился, когда в дверь деликатно постучали, и на пороге появился Филипп.
– Доброго здравия, кузен, не разбудил?
– Я давно на ногах, в город собираюсь. Входи, Филипп.
Старший Дюбуа оглядел каждый угол, будто искал что-то, задержал взгляд на горящем огне в камине и поднял бровь, когда заметил ванну, полную воды. Нужно было спрятать её за ширмой. Купался герцог утром, в Брамене так не принято, а Мари теперь попадет за то, что не успела убраться.
– Я как раз хотел спросить, не нужна ли тебе помощь в делах? Наша повозка всегда к твоим услугам. А кому собираешься нанести визит? Я многих купцов знаю, могу замолвить слово за выгодную сделку.
Любезность Филиппа пахла любопытством. А историю месье Делорне дальше имени никто не придумал. Что ж, придется герцогу превращать пустышку в живого человека.
– Вряд ли ты сможешь помочь, кузен, – мягко ответил демон, – я развожу голубей. Коллекционирую редкие породы. Мой давний знакомый из Брамена написал, что видел на вашем рынке в клетке совершенно дивную пару серых хохлатых. Очень необычный окрас. Но продает их крестьянин. Ушлый и вороватый. Я не то, чтобы ограничен в средствах, но если он прознает о моем интересе, то поднимет цену.
В глазах купца зажегся огонек понимания. Филипп расслабился, услышав знакомые проблемы. Однако любопытство так просто не насытить.
– Знаю их породу. Глаза алчностью горят, а торговаться не умеют. Встанут на своем и твердят, что ни монеты не уступят. Худое дело. Удачи, кузен, и достойного пополнения коллекции. Занятное, должен сказать, увлечение. Ну, а на жизнь ты чем зарабатываешь?
Филипп приценивался к демону так, будто невесту выбирал. Камзол с чужого плеча, туфли новые, но у старшего Дюбуа богаче. Перстней на пальцах нет. Уж не просить ли денег в долг собрался?
Кем представиться? Купцом? Брамен недалеко от столицы, мир купцов тесен, Филипп начнет расспрашивать о месье Делорне, и в ответ все пожмут плечами. Нет такого. Не слышали.
Обнищавшим аристократом? Еще опаснее. За присвоенный титул могут в тюрьму посадить. Художником или музыкантом? Они для купцов хуже бродяг. Филипп явно что-то хотел получить от кузена и примеривался, сколько просить.
– Я состоял на королевской службе, мой полк охранял границу, – решил демон зайти с другой стороны. Вряд ли в кругу общения Филиппа были военные. – Вся моя жизнь – мундир и верный конь. Прошлой весной Его Величество решил, что мир с соседями достаточно крепок и от полка оставил два отряда. Меня наградили, устроили пышные проводы, и вот я дома. Уезжал из процветающего поместья, а вернулся к разрухе. Управляющий прохиндеем оказался. Восстанавливаю наследство отца.
Заинтересованность Филиппа сменила привкус. Теперь он иначе посмотрел на нелепо сидящую одежду.
– Я изменился с тех пор, как ушел служить мальчишкой, – улыбнулся демон. – Камзол тоже достался в наследство. От военного мундира я устал, а больше ничего в сундуках не сохранилось.
– Стать и выправка в тебе чувствуется, кузен, – кивнул Филипп. – Велика была награда, что на поместье хватает?
