Эмма изучающе посмотрела ему в лицо, и Джона заметил, насколько усталой она выглядит. Поначалу его ввел в заблуждение ее умелый макияж и яркий шелковый наряд, к которому так и хотелось прикоснуться. Но сейчас он ясно видел на ее лице следы стресса и усталости. Для человека в ее положении она слишком много работает. Нужно будет как можно скорее с ней это обсудить.
– Но я не та, кто тебе нужен, Джона. Я совсем не настолько раскрепощенная. У меня никогда раньше не было случайных связей. И уж конечно, я бы ни за что не сделала себе татуировку, если бы не влияние момента. Все, что тебе так во мне понравилось, неправда. Я даже не знаю, зачем я согласилась с тобой поужинать. Не стоило этого делать. – Эмма вдруг вскочила из-за стола и выбежала наружу, во внутренний дворик с видом на океан.
– Эмма! – Джона тоже вскочил и помчался за ней. Что она собирается делать? Уплыть отсюда обратно в Нью-Йорк? – Послушай же меня, наконец! – Эмма повернулась к нему лицом, оперевшись на перила, и он обнял ее за талию. Ему немедленно пришло на ум, что это не самая хорошая идея, если он хочет сохранить ясность рассудка – ну да ладно, зато она, по крайней мере, сможет убедиться, что он не врет.
– Джона, я хочу вернуться домой.
– Если ты хочешь именно этого, я отвезу тебя домой. Но сначала выслушай меня, пожалуйста. Я выслушал тебя – будет справедливо, если ты сделаешь то же самое.
Эмма кивнула, не поднимая взгляда, который был устремлен куда-то на ворот его рубашки.
– Я хочу сказать, что ты чудовищно ошибаешься. – Он отодвинул лямку ее комбинезона, чтобы стало видно татуировку, и приложил свою руку к ее груди, чтобы изображения совпали. – Эти татуировки – не ошибка. Я бы никогда не предложил такое просто так. Я хотел, чтобы это было судьбоносное событие. Да, мы друг друга совсем не знаем – но, раз судьба дала нам возможность это исправить, давай так и поступим. Я готов.
– Джона…
– В ту же секунду, когда я увидел тебя в своем кабинете, я почувствовал притяжение к тебе. Как и тогда на вечеринке. Я не знаю, как это объяснить, и я не могу утверждать, что это любовь до конца жизни, – но есть только один способ это проверить. Мы не знаем, чем это закончится, но мы можем позволить этому начаться. Ради нашего ребенка – и ради самих себя.
Эмма слабо вздохнула и наконец расслабилась в его объятиях.
– А что, если узнает мое начальство? Меня уволят. Они ни за что не поверят, что я могу оставаться непредвзятой.
Ее слова заставили Джону вспомнить, почему на самом деле он принялся за ней ухаживать. Да, она ему нравилась, но первоочередной задачей было скрыть недостачу в финансах. И кстати, что-то Пол давно ему не звонил – а значит, рано или поздно, но Эмма найдет ошибку.
– А ты можешь быть непредвзятой?
Эмма твердо посмотрела ему в глаза и приподняла подбородок с той внутренней силой, которую он исподволь надеялся сломить в ней своими ухаживаниями.
– Да. Что бы Том ни думал, я в первую очередь профессионал, и ничто не заставит меня поступиться принципами.
На самом деле Джона в этом и не сомневался. И именно это заставляло его опасаться худшего. Но он подумает об этом завтра – сегодня стоит получать удовольствие и наслаждаться сегодняшним днем.
– Значит, ты сумеешь доказать это кому угодно. А теперь пойдем внутрь и все-таки съедим этот проклятый ужин, не зря же мы столько времени сюда добирались, – улыбнулся Джона.
Эмма кивнула и поправила комбинезон, вернув лямку на место.
Они вернулись внутрь, и, хотя кризис был преодолен, Джона ощутил новый укол тревоги. Сделка с «Гейм Таун» под угрозой – и теперь это полностью его ответственность.
Глава 8
Однако остаток вечера прошел вполне позитивно, и это радовало Джону. Он волновался, что разговор испортит им обоим настроение, но все оказалось не так страшно. Эмме больше нечего было скрывать, и это, похоже, позволило ей по-настоящему расслабиться. За ужином она много улыбалась, строила рожицы, предлагала ему попробовать блюда со своей тарелки и ни разу не назвала его «мистером Флинном».
Казалось, что, несмотря на проблемы и сложности, они все-таки могут наслаждаться моментом. И именно поэтому Джона велел пилоту не лететь обратно на вертолетную станцию, а приземлиться на крыше его собственного дома. Когда они сели, Эмма поглядела в окно и нахмурилась:
– Где это мы?
– У меня. – Джона распахнул дверцу вертолета и помог Эмме спуститься.
Эмма подозрительно прищурилась, но все же воспользовалась его помощью. Они отошли от вертолета, и Джона провел Эмму к двери своего пентхауса. Но Эмма вдруг пораженно замерла:
– Погоди-ка. То есть это было у тебя дома? Та вечеринка?
– Ну да. – Джона потянулся за ключами. Он не слишком часто приглашал гостей в свой лофт в Трайбека, но та вечеринка была как раз из этих редких случаев. – Ты ведь не считаешь меня настолько бесстыдным, чтобы я мог соблазнить женщину в чьей-то чужой прачечной?
Эмма покраснела, вспомнив об их спонтанном поступке.
– Честно говоря, я об этом даже не подумала. Но теперь я вспоминаю, что Харпер вроде бы говорила, что вечеринка будет дома у ее начальника. Правда, я думала, что она имеет в виду начальника финансового отдела.
Он распахнул дверь, пропуская Эмму вперед и наблюдая, как она с любопытством разглядывает огромное просторное пространство, которое поразило ее еще тогда, в первый раз.
– Да уж, без толпы людей здесь все выглядит совсем иначе. Так много места!
– Квартира занимает весь этаж, – пояснил Джона. – По-моему, изначально здесь было что-то вроде текстильной фабрики. Когда я купил это здание десять лет назад, часть этажей были переоборудованы под офисы и магазины, а верхние два этажа отданы под склад. Я все переделал под квартиры в стиле лофт, а в подвальном этаже разместил места общего пользования типа спортзала.
Эмма в шоке повернулась к нему:
– Ты купил целое здание?
Джона кивнул и снял пиджак. Ему весь вечер хотелось это сделать – он был достаточно теплокровным, и в пиджаке и рубашке после нескольких бокалов вина ему было очень жарко.
– Как бы то ни было, я кое-чему научился у своей матери, великолепной Анжелики Флинн. А она всегда говорила не класть все яйца в одну корзину. – Джона бросил пиджак на спинку одного из кухонных стульев и широким жестом обвел помещение. – Это здание было моим дебютом на рынке недвижимости. Мать была в ужасе, конечно. Она предпочитает старомодные особняки с мраморными скульптурами, позолотой и всем подобным. А я люблю трубы и кирпичи. Но как выяснилось, не я один – квартиры разобрали за пару недель, и всем желающим даже не хватило.
Эмма положила сумочку на бетонную поверхность кухонной стойки и провела пальцами по шершавой столешнице:
– Ну, в этом есть определенный стиль. Не в моем вкусе, но я знаю людей, которым бы такое понравилось.
