Кулиано Наиху оказался человеком общительным, легко вызывающим симпатию. До вечера он развлекал их гавайской музыкой и песнями, аккомпанируя себе на укулеле – гавайской гитаре. Его жена Кикуко все время молчала и держалась в тени. Джаред объяснил Коринн, что это не из-за их прихода. Это ее обычная манера себя вести.
Они сидели на заднем дворе, ели вкуснейшую еду и любовались потрясающим закатом, который раскрасил небеса далеко под ними в красный, оранжевый и пурпурный цвета. Лаулаус – это была свинина, завернутая в листья таро и тушеная в колебасе. Кушанье получилось нежным, с неповторимым вкусом таро. Разумеется, также подали пои и папайю, и необычные горные яблочки. Таких плодов Коринн еще ни разу не пробовала. Кожица у них была тонкая, внутри одно крупное коричневое семечко, а вкус ни на что не похож.
[8]
Когда небо стало совсем темным, Кулиано разжег костер и снова запел. Джаред, который никуда не спешил, привалился спиной к стволу колвиллеи. Ее красно-оранжевые цветы гроздьями свисали до земли. Коринн сидела рядом с Джаредом, наслаждаясь музыкой и компанией.
– Ты давно знаешь Кулиано и его жену? – поинтересовалась она.
– Всю мою жизнь, – ответил он. – Ты виделась с Леонакой, моим мастером. По крайней мере, он так мне сказал.
– Да.
– Так вот, Кулиано – его отец. Мы с Леонакой росли вместе, скорее как братья, чем кузены.
– Погоди, Джаред. Кузенами ты называешь своих друзей, да?
– Нет. Наихе – мои дальние кузены, это родство по крови.
– Но они гавайцы.
– Надо же, заметила, – улыбнулся Джаред.
Коринн была в недоумении.
– Может, объяснишь, в чем дело?
– У нас с Леонакой одна прапрапрабабка Леймоми Наихе. Как понимаешь, во мне есть какая-то часть гавайской крови, хотя очень небольшая уже. Хочешь узнать об этом?
– Да.
– Леймоми была красивой девушкой. Она жила на Кауаи, на первом гавайском острове, к которому пристал капитан Кук в тысяча семьсот семьдесят восьмом году. Ты ведь слышала о Куке?
– Конечно.
– Так вот, когда он впервые высадился здесь, его приняли за бога, и гавайцы – открытые и дружелюбные люди – были готовы на все ради него и его команды. Леймоми отдала себя в руки одного из английских матросов, о котором знала только то, что его зовут Питер. Он уплыл, не догадываясь о том, что у него здесь скоро родится сын. Ребенка назвали Макуалило.
Позже Леймоми вышла замуж за местного, родив ему еще одного сына и двух дочерей. Ее муж принял Макуалило и воспитал его как родного. Но мальчик вырос с ощущением, что он изгой. Визит Кука на Гавайи закончился кровопролитием, и ненависть к белым осталась здесь надолго. У Макуалило была более светлая кожа, чем у остальных, это стало постоянным напоминанием о ненавидимых всеми белых чужаках, которые продолжали прибывать на острова.
В тысяча семьсот девяносто четвертом году, когда ему исполнилось пятнадцать, он с китобойным судном ушел на материк. Через пять лет вернулся с маленьким сыном, которого ему родила какая-то американская проститутка. Она не собиралась заботиться о ребенке и могла продать его, если бы Макуалило не забрал его себе.
– Какой ужас!
Бросив на нее короткий взгляд, Джаред продолжил:
– Макуалило привез сына Кеаку к своей матери. Она растила его на Оаху. Но парень не остался на островах. В тысяча восемьсот восемнадцатом году он отправился сначала в Англию, а потом в Ирландию. Там женился, и в тысяча восемьсот двадцатом родилась Коллиин Наихе. Кеака осел в Ирландии. Коллиин выросла и в тысяча восемьсот тридцать девятом году вышла замуж за французского торговца Пьера Журдана. А через год родилась моя мать.
Когда Джаред заговорил о матери, голос его смягчился.
– Юность Ранелле провела во Франции. В тысяча восемьсот пятидесятом году вместе с семьей она переехала в Сан-Франциско.
– Это случилось как раз тогда, когда там в первый раз нашли золото? – спросила Коринн.
– Верно. Но им удача не улыбнулась. Да и Пьер оставался в глубине души торговцем. Они снялись с места и разъезжали по всей Америке целых три года. Наконец добрались до Бостона, где устроились, открыв небольшую лавку.
– Так вот где Ранелле познакомилась с моим отцом, – предположила Коринн.
– Да. Она поняла, что не может оставаться в Бостоне после того, как твой отец разорвал помолвку с ней. К тому времени ее родители умерли, надвигалась Гражданская война, и она решила вообще уехать из Штатов. Ей было известно, что здесь у нее есть родственники, правда, далекие, но она все равно приехала сюда, чтобы найти их. Ей удалось отыскать Акелу и Кулиано, который тоже знал историю Леймоми и ее первенца Макуалило. Акела и Кулиано были потомками других детей Леймоми. Ренелле работала учительницей в школе, пока не встретила моего отца, затем они поженились. Остальное тебе известно.
– Значит, в тебе больше всего английской и французской крови, немного ирландской и совсем мало гавайской.
– Ты что-нибудь имеешь против гавайской крови?
– С какой стати? И мне кажется, что это здорово, когда такая сложная история передается из поколения в поколение. – Помолчав, она спросила: – Ты по-прежнему ненавидишь моего отца?
– Чувство, которое я испытывал к Сэмьюэлу Барроузу, было со мной много лет, Коринн.
– Другими словами, ты все еще ненавидишь его, – заключила она, нахмурившись. – А меня?
– Разве я могу ненавидеть тебя, Коринн? – Джаред заколебался, и она почувствовала, что он напрягся. – Однако я ненавижу то, чем ты занималась, когда приехала сюда.
– Но…
Ей захотелось еще раз заявить о своей невиновности, но она остановилась. Это опять приведет к спорам, а день был слишком хорош, чтобы закончиться на такой ноте.
– Давай возвращаться?
Джаред покачал головой.
– Уже темно. Лучше дождаться утра.
– Предлагаешь переночевать здесь? – Майкл уже пропустил вечернее кормление. – Но ведь нас хватятся. Флоренс будет вне себя от беспокойства.
– Из-за одной ночи никто не станет поднимать паники. Акела человек привычный. Когда я отправляюсь сюда, то, как правило, остаюсь здесь ночевать.
– Я хочу вернуться, Джаред. Еще не так поздно, – запротестовала она.
– Ну и иди, – пожал он плечами. – Но когда потеряешь дорогу и свалишься с обрыва, не рассчитывай, что я приду на помощь.
– Этого не потребуется.
– Тогда будь разумной и не поднимай шум. Дома нет ничего такого, что не сможет подождать до утра. – Джаред усмехнулся и привлек ее к своей груди. – Если только ты не думаешь о прогулке по берегу при луне, которую я тебе пообещал.
