А все шло именно к тому. Уоррену сообщили, что возникла какая-то путаница с продлением визы для Тильды и последней придется покинуть страну до того, как истечет срок ее пребывания, то есть до субботы. В противном случае она не сможет вернуться в Америку, когда решится вопрос с продлением ее визы. Уоррену зачитали несколько пунктов из закона об эмиграции, который для часа дня изобиловал слишком большим количеством юридических терминов.
Уоррен положил трубку и сразу же связался с адвокатом по вопросам эмиграции. Какой толк иметь кучу денег, если ты не можешь потратить их на то, в чем нуждаешься больше всего? Прошло два часа, и у него не осталось ни времени, ни вариантов. Кроме одного. И это был фиктивный брак.
Адвокат предупредил Уоррена, что иммиграционный департамент очень строг к бракам, которые заключаются ради вида на жительство, но допустил, что там настолько завалены работой, что в данном случае не станут уделять им слишком пристальное внимание.
Уоррен понимал, что Тильда может наотрез отказаться от подобного предложения, но он чувствовал себя загнанным в угол и понимал, что другого выхода просто нет. Или он любой ценой уговорит ее остаться, или она уедет, и тогда его главный конкурент одержит победу.
К тому же можно было не беспокоиться насчет того, что их с Тильдой отношения выйдут за рамки чисто деловых. Как и его помощница, Уоррен думал только о работе. И чем больше он работал, тем меньше думал о том, что виноват в смерти Маркуса, своего друга по университету.
Когда через пару часов Уоррен снова вызвал Тильду в свой кабинет, ей пришлось собраться с силами, чтобы ничем не выказать охватившую ее панику. Слава богу, она сумела сдержать слезы, когда приходила к нему в первый раз.
Такое поведение было бы абсолютно непрофессиональным. Тильда привыкла держаться на расстоянии и считала отвратительным любое проявление слабости.
Хотя в своем собственном кабинете она взялась за голову после того, как Крейг, ее начальник, позвонил и сообщил ей неприятные новости. Кроме того, что истекал срок ее визы, фирма решила не продлевать ее. Слишком все сложно и дорого и так далее. Крейг извинился за возникшее недоразумение, но утешил Тильду, сказав, что она запросто сможет найти себе работу в Австралии. Никаких проблем.
Только проблема была, и имя ей Брайан Макдермотт, бывший парень Тильды, который являлся олицетворением зла с удостоверением полицейского, связями во всех нужных местах и полным отсутствием совести. С теоретической точки зрения он не обладал могуществом Всевышнего, но постарался сделать так, чтобы Тильда поверила в обратное. Вот почему она сбежала из Мельбурна. Вот почему не могла вернуться туда.
На этот раз он мог бы привести в исполнение свою угрозу задушить ее голыми руками, если застанет ее с другим мужчиной, и плевать, что они уже год как порвали отношения.
Ладно, нужно собраться с мыслями, потому что ее ждал Уоррен. Вряд ли за пару часов он смог решить проблему с продлением ее визы, хотя для этого человека не было ничего невозможного.
Тильда была даже немножечко влюблена в него. Но кто осудил бы ее за подобные вещи? Уоррен был сногсшибательным мужчиной, никогда не приставал к ней и мог продать и купить дюжину таких Брайанов. Она не сомневалась, что Геринджер мог одним ударом вышибить дух из ее бывшего парня.
– Вызывали? – спросила она, приоткрыв дверь в кабинет Уоррена.
Он жестом пригласил ее войти и захлопнул крышку ноутбука. Еще одна отличительная черта Геринджера. Он никогда не занимался кучей дел одновременно, разве только в своей голове. То, как работали его мозги, вызывало у Тильды священный трепет, и она не могла понять, как он может видеть всю картину целиком и в то же время подмечать детали, на которые другие не обращали никакого внимания.
Она не сомневалась, что будет скучать по нему.
– Садись, пожалуйста. Нам нужно много чего обсудить.
Он по привычке остался сидеть за своим столом. Уоррен всегда соблюдал дистанцию и никогда не глазел на ее ничем не примечательные деловые костюмы, надежно скрывающие все ее достоинства.
Еще одна из его особенностей, которыми восхищалась Тильда. Другие мужчины, казалось, не понимали, что близкие отношения не для нее. После Брайана Тильда не хотела никого видеть рядом с собой. Он так преуспел в том, чтобы лишить ее уверенности в себе, что, когда впервые отвесил ей пощечину, она подумала, что сама виновата в случившемся.
Но худшее было не в том, что она пережила насилие. Худшее заключалось в том, что, просыпаясь по ночам в холодном поту, какая-то часть ее верила, что, может быть, она и вправду виновата в том, что Брайан поднимал на нее руку. И Тильда никак не могла избавиться от этого необоснованного чувства вины.
– Я составила несколько подробных заметок для своего преемника.
– Они не понадобятся, – отмахнулся Уоррен. – Ты никуда не поедешь.
В ее душе затеплилась надежда.
– Вы уговорили Крейга уладить этот вопрос?
Уоррен мог продать солому фермеру, так что ему наверняка не стоило большого труда заставить ее начальника признать свою ошибку.
– Нет, конечно же нет, – снова отмахнулся он. – Ты была права. Твой босс – невозможный болван, которому нельзя доверить даже упаковку собачьего корма. Я уволил его и пригрозил спустить на него своих адвокатов, если он еще раз заикнется о «расторжении договорных отношений».
Тильда потрясенно ахнула. Она отдала бы кучу денег, чтобы послушать их разговор хотя бы краем уха.
– Я даже не знаю, что сказать. Могу ли я надеяться, что вы нашли какой-то другой способ, чтобы продлить мою визу в течение двух дней?
– Не совсем.
Конечно нет. Уоррен не сидел здесь, чтобы исполнять все ее мечты, особенно те, где он бросался ей на помощь, подобно современному рыцарю в сверкающих доспехах от Тома Форда.
– Пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду.
– Я разговаривал с адвокатом по вопросам эмиграции. У нас слишком мало времени, чтобы продлить твою визу обычным путем.
Тильда в панике думала о том, что ей придется возвращаться в Австралию. Может быть, ей удастся уговорить начальство пристроить ее в Квинсленде, а не Виктории. В Брисбене можно было укрыться от длинных щупалец Брайана.
Если только у него не было друзей в местной полиции, потому что тогда все ее предосторожности потеряли бы всякий смысл. Он установил бы слежку за ней и прослушку ее телефона, как в последний раз, а она не смогла бы поймать его на месте преступления, потому что этот мерзавец оказался слишком изворотливым.
Тильда внутренне поежилась. Дело в том, что она не хотела возвращаться домой. В Америке она чувствовала себя в безопасности. А еще впервые с тех пор, когда она порвала отношения, в которых ее выставляли полным ничтожеством, ей показалось, что ее ценят. Эта работа спасла ее, и она не представляла, что случится, если потерять ее.
