– Олдрик, – крикнул Генрих. – Сеть!
Седой хранитель крутанулся на месте, разворачивая широкую серебристую сетку, та взлетела в воздух, и поблёскивающие сталью нити, сталкиваясь с красными искрами, шипели, словно капли воды, соприкасаясь с огнём. Сеть накрыла невидимого волка, вздымаясь над телом Вукулы, а Олдрик бросился к нам:
– Мара! – Он схватил меня за плечи, быстро осмотрел: – Что с тобой? Ты ранена? – Хранитель обернулся к воротам и рявкнул: – Аноли! Противоядие!
– Не нужно, – прошептала я, пытаясь оттолкнуть Олдрика: – Я уже приняла противоядие…
– Интересно какое?
От холодного тона некромага я вздрогнула и, с неприязнью покосившись на Севира, прошипела:
– Кровь инкуба…
Некромаг расхохотался, а Генрих быстро посмотрел на Олдрика:
– Поторопи Аноли!
– Да где же она? – нетерпеливо проговорил хранитель.
Он погладил меня по голове и быстро направился к воротам, а я хмуро посмотрела на инститора:
– Зачем нам Красная птица иллюзий? Вижу, ты подружился с некромагом… – Оттолкнула Генриха и, пытаясь на дрожащих ногах шагнуть к Севиру, зло добавила: – Так попроси противоядие у него! Ты тоже отравлен…
Генрих обнял меня со спины и, прижимаясь ко мне небритой колючей щекой, простонал:
– Я уже принял его, Мара! И передал в гостиницу… где попросил находиться и тебя! Ох, Мара, Мара! Горе моё луковое… Ну почему ты всё время влипаешь в неприятности? – Он обернулся к воротам и скрипнул зубами: – Чёрт побери, Олдрик! Где Аноли?!
Я вырвалась из объятий инститора и, развернувшись, со злостью стукнула его кулаками в грудь:
– Сказала же, что не нужна мне злая птичка! Тем более, если ты уже принял противоядие. Я выпила кровь Лежки! Данья сказала, что кровь инкуба универсальное целительное средство…
Генрих схватил меня за руки и порывисто прижался горячими губами к запястьям.
– Что за чушь?! – высокомерно фыркнул Севир. Он насмешливо покосился на поскуливающего зверуна, пришпиленного к светящемуся неоновым светом дереву, и проговорил сквозь зубы: – С чего она взяла?
Направился к дереву, а я, заметив яркий фингал под правым глазом некромага, перевела взгляд на кровоподтёк на скуле инститора и приподняла брови:
– А что с вашими лицами?
Генрих мрачно ухмыльнулся и, прижав меня к себе, проговорил:
– Так… Мужской разговор. Ты как? Голова кружится? Слабость чувствуешь?
– Есть немного, – кивнула я. – Только не знаю, от яда ли… или от потери силы даймонии. – Я подняла лицо и, всматриваясь в изумрудные глаза Генриха, сурово спросила: – Как ты мог послать моего брата на смерть? Почему это Лежка должен был потерять пару литров крови ради моего спасения?
Генрих подозрительно быстро отвёл взгляд и, делая вид, что заинтересован происходящим у дерева, крикнул:
– Не трогай меч, иначе синий огонь сожжёт и Данью, и тебя. Зверун нужен живым, помнишь?
– А я не нужен? – хмыкнул Севир и холодно добавил: – Делать мне нечего, как железо инститоров тягать.
Я ошарашенно смотрела на Генриха: так он действительно никогда не переставал подозревать Данью? Возникло чувство, что меня водили за нос, и я, вырвавшись из объятий инститора, слабо покачнулась. Генрих протянул руки, чтобы не дать мне упасть, но я лишь отпрянула.
– Не прикасайся ко мне! – резко приказала я. – Что ты за человек такой? Ты вообще, меня ставишь хоть во что-нибудь? Конечно, я всего лишь ведьма… – Я мрачно расхохоталась и поправилась: – А теперь и вовсе никто! Но, если ты знал, что Данья действительно зверун, зачем сделал вид, что поверил мне?
– Прости, – сдержанно ответил Генрих, и по спине моей поползли мурашки, а во рту стало горько. – Так было нужно по делу Комитета…
– Рассказывай! – выкрикнула я. – Что за дело такое?! Выкладывай немедленно!
Инститор сжал челюсти так, что по бледным щекам его скользнули желваки. Я яростно сжала кулаки: так и будет молчать?! Услышав шум, бросила короткий взгляд в сторону ворот и оцепенела. При виде едва живого брата всё вылетело из головы. Бросилась к Лежке, которого под руки вели Аноли и Олдрик. Перед глазами всё поплыло от слёз.
– Лежка, – простонала я и, ревниво оттолкнув злобную красную птичку, обняла брата, но, не удержавшись, упала вместе с инкубом.
Аноли выругалась и, присев на корточки, столкнула меня с тела Лежки.
– Ты его добить решила? – грозно спросила она. Порылась в карманах и нехотя протянула мне небольшую колбу: – Пей скорее! А то, судя по синюшным подглазинам и проступившим жилкам, уже вторая стадия отравления. Не умрёшь, но голова будет болеть неделю, не меньше… И это для меня как бальзам на душу!
– Злая ты, – пробурчала я, принимая пузырёк из её тонких пальцев.
– А ты добренькая! – оскалилась Аноли: – Собственного брата едва не убила.
– Да это всё твой драгоценный Генрих! – прошипела я, сжимая противоядие в кулаке. – Век ему не прощу!
Аноли подозрительно довольно улыбнулась и, отвернувшись, быстрым шагом направилась к девушкам. Видимо, Генрих заранее предупредил хранительницу, что сколько бутылочек зелья потребуется. Олдрик положил мне на плечо тёплую ладонь:
– Инкуба не так-то просто убить, Мара… Уж поверь!
– То-то их так мало осталось, – едва переведя дыхание, прохрипела я. – Наверняка перевели из-за целебной кровушки! Не зря Лежка боялся даже анализов!
Олдрик присел рядом со мной и посмотрел на бледного инкуба, на лице хранителя заиграла насмешливая улыбка:
– Это лишь инстинкт, не более… – Он перевёл взгляд на меня и подмигнул: – Скажи, много среди твоих племянников инкубов? – Я открыла рот, чтобы ответить, но передумала, понимая, что все дети – обычные люди, а Олдрик кивнул: – Именно! Не так-то просто родиться инкубом. Отсюда и немногочисленность… Кстати, кровь инкуба целебна не для всех. Она действует лишь на звероподобных… волколаков, например. Об этом узнал Канила, когда загрыз отца Лежки. – Он посмотрел в сторону пошевеливающейся сети: – И рассказал своему сыну…
Я обернулась и при виде алой пыли, очерчивающей контуры крупного животного, нервно сглотнула:
– Я думала, Вукула мне примерещился… Всё это кажется очень странным! – Посмотрела на Олдрика и, сжимая в руке зелье, переспросила: – Так что, кровь Лежки для меня никакое не противоядие?
Хранитель молча выудил из моей руки пузырёк и, откупорив его, приподнял мой подбородок и аккуратно вылил противоядие мне в рот. Проглотив противное зелье, я сплюнула, пытаясь избавиться от горького послевкусия. Олдрик помог мне подняться и, придерживая за плечи, повлёк в сторону дерева. Я с волнением оглянулась, но хранитель мягко проговорил:
– Доверь инкуба заботе Аноли. Она всю дорогу очень переживала … Поверь, Красная птица иллюзий сделает всё, что в её силах, чтобы поставить Лежика на ноги в кратчайшие сроки.
