– А я думала, вам надо готовиться к подвигу, – съязвила Леона. – Морально настроиться, наточить меч, присмотреть сумку повместительнее, чтобы сложить все трофеи.
Стефан расхохотался.
– Наточить меч? Присмотреть сумку? Откуда вы набрались столь странных сведений, прекрасная Леона?
– Откуда же мне знать, как положено готовиться к встрече с драконами? Я-то думала всего лишь захватить с собой специй из графских запасов, но это ведь не ваш вариант, не так ли?
– Специи? Вы хотели расправиться с драконом, насыпав ему жгучего перца в глаза?
– О нет, – ехидно ответила Леона. – Я просто подумала, что со стороны обеда будет весьма предусмотрительно захватить с собой приправы. А печь или, скажем, костер дракону не потребуется, у него и свое пламя есть. Правда, удобно?
Эрна и подошедший к ней Клаус внимали пикирующейся парочке, разве что не разинув рты. Наконец Эрна не выдержала и сказала:
– Ну сколько можно говорить об этом кошмарном чудище? И вообще, за завтраком говорили, что вчера монстр нигде не объявлялся. Быть может, он улетел?
В ее голосе звучала робкая надежда, но Леону столь захватил спор, что она увидела только повод для очередной шпильки в адрес драконоборца.
– Наверное, чудище прознало о вашем прибытии, господин Стефан, вот и спряталось. Так что сумка для трофеев вам, к сожалению, не понадобится. Или вы намерены отправиться на поиски скрывшегося дракона?
– В данный момент я намерен отравиться на прогулку. Смею напомнить, что ваша подруга любезно меня пригласила. Кстати, прелестная дама, мы ведь не были представлены друг другу? Позвольте исправить столь досадное упущение. Меня зовут Стефан, а вас?
– А меня – Эрна. Мы с Леоной сестры, то есть не совсем сестры… Мы обе родственницы барона Левренского и живем в его замке, потому как барон является нашим опекуном. Ой, наверное, я путано объясняю?
– Вовсе нет, – Стефан обаятельно улыбнулся. – Я все прекрасно понял. Несомненно, вы наделены талантом рассказчицы.
Леона и сама не понимала, отчего ей неприятно видеть зардевшуюся от комплимента Эрну и обхаживавшего ее Стефана. "Да он просто втирается в доверие, вот и все. А глупая Эрна ничего не понимает, она-то привыкла во всех искать только хорошее", – со злостью подумала она.
Все время прогулки Леона сердито молчала. Впрочем, как ей самой казалось, на нее никто не обращал внимания. Вдохновленный внимательными слушателями Клаус расписывал в подробностях, какую щуку ему посчастливилось поймать на днях. Эрна слушала из вежливости, хотя на ее хорошеньком личике и появилось выражение скуки, а Стефан вроде бы заинтересовался и задал Клаусу несколько вопросов. Правда, они больше касались ширины реки, быстроты ее течения и глубины омутов, но Клаус с радостью подробно на все ответил.
– А потом я велел доставить рыбину повару его сиятельства, – размахивая руками, вещал Клаус, – и Манфрид – это мой слуга – божился, что повар несказанно удивился. Ему, мол, никогда не доводилось видеть столь гигантских щук.
Леона, которую щуки вовсе не интересовали, бросала беглые взгляды по сторонам и вскоре увидела кое-что любопытное. А именно – объемистую филейную часть господина барона, торчащую из кустов. Сам Джакоб, видимо, полагал, что надежно укрылся от посторонних взглядов, но острый глаз племянницы разглядел даже блестевшую на солнце лысину в капельках пота. Леона осторожно толкнула локтем Эрну.
– Ой! – удивилась та. – А что это дядя здесь делает?
Даже Клаус отвлекся от повествования и с изумлением уставился на обтянутый бархатными штанами филей.
– По-моему, – насмешливо прошептал Стефан, – господин барон сидит в засаде.
– Но на кого? – удивился Клаус. – Кого можно выслеживать в саду господина графа?
Леона невольно улыбнулась при мысли о том, что барон, скорее всего, выслеживал самого Клауса. Вернее, отправителя письма. "Интересно, на кого же подумал дядюшка?" – мелькнула у нее мысль. То, что барон ошибся в личности якобы поклонника баронессы, было очевидно.
Агидиус пребывал в самом дурном настроении. Вот бывают, к примеру, дни, когда все с самого утра идет наперекосяк. Тогда даже тугодуму понятно: ничего хорошего сегодня ждать не приходится, лучше уж сказаться больным и не покидать без излишней надобности теплую уютную постель. Но нет, на пробуждение Агидиус пожаловаться не мог. Сон ему снился самый что ни на есть приятный. В нем блестящий рыцарь (а некогда паж господина виконта) одержал на турнире победу и принимал венец из рук наипрекраснейшей дамы. Имя и внешность ее Агидиус не запомнил, но разве это важно? Главное – ему рукоплескали самые важные персоны герцогства во главе с его светлостью. А сынок виконта, противный Берхард, в последнем поединке даже молил бывшего пажа о пощаде! К Берхарду Агидиус питал особую неприязнь, тем слаще оказался вкус победы над постоянно насмехавшимся над ним высокомерным типом. Да и самого виконта паж не жаловал, не говоря уж у госпоже Хильде, виконтессе. Та воспринимала Агидиуса будто личного мальчика на побегушках и постоянно гоняла с разными мелкими поручениями. Разве пристало будущему рыцарю таскать то веер, но корзинку с рукоделием, то томик стихов? У госпожи Хильды имелась отвратительнейшая привычка повсюду забывать свои вещи, но неужели так уж трудно послать за ними служанку? Отчего непременно отправлять за забытым пажа? Агидиус подозревал, что дело здесь в простом желании поиздеваться лишний раз над безответным пареньком.
Да и в целом виконт с виконтессой относились к пажу так, будто он все еще оставался тем мальчиком, который поступил на службу несколько лет назад. Госпожа Хильда и вовсе могла потрепать его по щеке и назвать "славным малышом". Его, будущего рыцаря! А ее прихлебательницы! Нимало не стесняясь присутствия самого Агидиуса, они могли начать обсуждать "хорошенького мальчика". Упоминали, помимо прочего, и нежную шею, и длинные ресницы, и золотые локоны, и алый румянец, будто он был какой-то девицей. Иной раз кто-нибудь из дам даже гладил его по голове, и тогда Агидиус вспыхивал и закусывал от злости губу. Как-то он попробовал поделиться переживаниями с нечаянно найденным в замке приятелем, мальчишкой, состоявшем при графской псарне. Виконт подобную дружбу точно бы не одобрил, ну и пусть. Зато Бруно – так звали парнишку – не взирал на Агидиуса свысока и не стремился поддеть его. К тому же с новым другом было интересно, он знал много такого, о чем юный паж даже не догадывался. Именно Бруно рассказал в свое время, почему дракону нужно предложить красивую невинную девушку, а не скрюченную старуху вроде птичницы Норы. После этого объяснения паж господина виконта заливался краской всякий раз, когда ему случалось увидеть упомянутую птичницу. К счастью, происходило это нечасто. Так вот, Агидиус попробовал пожаловаться другу, но понимания у того не встретил.
– Представляешь, она сегодня назвала меня "милым мальчиком", а потом ущипнула за щеку, будто младенца.
Бруно согнулся пополам от хохота.
– Слушай, ну нельзя ведь быть столь наивным, дружище! Эти престарелые кокетки тискают тебя вовсе не потому, что ты напоминаешь им крохотного ребенка.
