– Осмелели, твари, – заметил виконт, обтирая своего коня пучком травы. – Эх, вот встретились бы они мне среди бела дня!
– Да коли мы бы с волкодавами были, – поддакнул барон. – А то только и смелости, что стаей на одиноких безоружных путников нападать.
То, что путников никак нельзя было назвать ни одинокими (вдвоем ведь ехали), ни безоружными, Джакоба нисколько не смутило. Приятели еще немного поругали волков и принялись устраиваться на ночлег.
– Послушайте, дорогой друг, – внезапно произнес виконт, – а у вас случайно ничего съестного с собой не имеется? Пирога с мясом, например? Или хотя бы куска сыра?
– Откуда бы?
– А вдруг вы в харчевне с собой прихватили?
Увы, но даже Джакоб не оказался столь предусмотрителен, и несчастным странникам пришлось лечь спать голодными.
– Настигнем маленького паршивца – уши надеру, – ворчал Руперт. – Нет, велю выпороть на конюшне. По его милости мне столько пришлось пережить.
Барон только печально вздохнул, вспомнив строптивую племянницу. Ни надрать ей уши, ни выпороть ее на конюшне не получится. Во всяком случае, не в замке его сиятельства. Правда, по дороге мерзавке хоть оплеух надавать можно, но только так, чтобы следов не осталось. И сразу же по возвращению выдать негодницу замуж. "Это если брак с мальчишкой признают недействительным, – шепнул внутренний голос. – А если нет?" Думать о подобной перспективе барону не хотелось. Одно хорошо: если верить Руперту, то родители пажа – люди богатые, быть может, их не заинтересует приданое? Но в такую вероятность верилось плохо.
Совсем рядом ухнул филин. Виконт вскочил и сонно спросил:
– Дорогая, что ты сказала?
Барон сдавленно хихикнул. Надо же, Руперт перепутал птицу с супругой.
– Спите, друг мой. Мы в лесу, далеко от благоверных.
– А-а, – протянул виконт.
Но обратно укладываться не торопился. Напротив, замер, вытаращив глаза. Барон посмотрел в ту же сторону и совсем не аристократично выругался. Между деревьями бледной тенью скользила обнаженная женская фигура.
– Вот это да! – похоже, сон окончательно слетел с Руперта. – Кто она такая? Откуда здесь взялась? Джакоб, друг мой, как нам повезло!
Но барон вовсе не разделял восторга приятеля.
– Руперт, подумайте сами, откуда в лесу в такой час взяться женщине? Да еще и в столь, кхм, странном виде?
– Не знаю и не желаю знать! – отрезал виконт.
Незнакомка приближалась, и Руперт сделал шаг ей навстречу.
– Постойте! – закричал Джакоб и вцепился в рукав приятеля.
Но тот стряхнул его руку и двинулся, словно зачарованный, на нежный переливчатый женский смех. Звучал он столь завлекающе, что даже барон с трудом устоял на месте.
– Простите, прекрасная незнакомка, – громко протрубил виконт, – позволено ли двум странствующим рыцарям пригласить вас погреться у нашего костра?
Странная женщина, бродившая нагой ночами по лесу, вновь мелодично засмеялась, но ничего не ответила.
– Руперт, – осипшим голосом позвал барон. – Руперт, не подходите к ней.
Но женщина подошла сама. Длинные распущенные светлые волосы плащом укрывали ее почти до пят, но все равно не могли скрыть очертания высокой груди, тонкой талии и округлых бедер. Виконт гулко сглотнул слюну.
– Позвольте представиться вам, прекрасная дама. Мое имя – Руперт, виконт Вирнольский. Моего спутника зовут Джакоб, барон Левренский. Мы несказанно счастливы повстречать вас в столь мрачном и унылом месте. Вы украсили этот лес своим присутствием. Ваша прелесть озарила сумрак, подобно луне. Нет, о чем это я, какая луна? Ваша красота затмевает собой даже солнце.
Незнакомка благосклонно улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Барону на миг почудилась иссохшая костлявая желтая скрюченная лапа. Он моргнул, и видение пропало. Неизвестная протягивала Руперту изящную хрупкую кисть с тонкими длинными пальцами и белоснежной кожей.
– Прошу вас, – виконт широким жестом указал на свой плащ, расстеленный на земле. – Присаживайтесь. Желаете выпить? У меня есть немного вина.
Барон выругался сквозь зубы, припомнив разговор перед сном. Подлый скупердяй даже не упомянул о вине! Впрочем, сердиться у самого Джакоба права не имелось: он точно так же не признался, что в его дорожном мешке завалялась парочка сорванных по дороге яблок. Их барон хотел съесть тайком, когда его попутчик крепко уснет. И вот появилась странная особа (странная нагая особа!) и спутала все планы. Очень подозрительно.
– А вы не хотите назвать свое имя? – прищурившись, спросил он незнакомку.
Та промолчала, зато виконт так и взвился.
– Да как вы смеете оскорблять нашу гостью своими вопросами?
Джакоб сначала даже решил, что ослышался.
– Простите?
– Какое невежество! – продолжал бушевать виконт. – Какая неслыханная наглость! Вы мне за это ответите!
Порядком струхнувший барон ожидал, что приятель схватится за оружие, но Руперт вульгарно накинулся на него с кулаками. Незнакомка опять рассмеялась, но смех ее больше не звучал серебряным колокольчиком. Нет, теперь он больше походил на хриплое воронье карканье.
– Руперт! – потрясенно выдохнул барон.
Но виконт не стал дожидаться, пока приятель сможет достойно ответить на удары. Он сначала впечатал кулак в челюсть барона, а потом еще и подло ударил коленом несколько ниже пояса. Джакоб охнул и согнулся от боли, а Руперт тут же стукнул его ребром ладони по шее. Барон повалился на влажную от росы траву. В голове звенело, в глазах плыл туман. Джакоб вновь услышал каркающий смех, поднял взгляд на незнакомку и заметил, уже теряя сознание, на месте молодой красавицы морщинистую высохшую старуху с седыми космами.
– Джакоб! Джакоб, очнитесь, друг мой!
Барон с трудом разлепил глаза и увидел над собой встревоженное лицо виконта.
– Джакоб, что с вами?
Судя по тому, как припекало солнце, время близилось к полудню. Теплый ветерок лениво шевелил ветви кустов и деревьев, неумолчно щебетали птицы. Голова у барона гудела и раскалывалась от боли, кости ломило, будто от лихорадки, глаза слезились.
– Джакоб, как вы себя чувствуете? Неужели, не дай боги, заболели?
Руперт выглядел по-настоящему обеспокоенным. Страшное подозрение возникло у барона:
– Вы что, совсем ничего не помните?
– О чем вы? Что я должен помнить?
– Как вы ночью избили меня.
Виконт отшатнулся.
– Да что вы говорите, друг мой! Вы бредите? Или вам приснился дурной сон?
– Ах, сон! – барон осторожно дотронулся до мигом занывшей челюсти. – И это мне тоже, по-вашему, приснилось?
