Я покаянно опустила голову.
– Моя. Двин опасался связываться с тобой. И называл мой план редкостной глупостью.
– И тем самым только раззадорил тебя.
– В действительности причин было несколько. Во-первых, о нашей вражде знали все. Напади я на кого другого, это могло бы вызвать ненужные вопросы. Во-вторых, ты – человек влиятельный. Опять же никто не удивился, что мне якобы не удалось откупиться и замять дело. Ну и в-третьих, я действительно была зла на тебя и очень хотела сделать тебе какую-нибудь пакость.
– Хм, я запомню, что удар ножом входит у тебя в категорию "пакость мелкая". Впредь буду осторожен: вдруг тебе взбредет в голову сделать крупную гадость. Но скажи, зачем понадобилось выбирать столь жуткое место? Если тебе так уж нужно было спрятаться – заметь, я пока не спрашиваю зачем – то отчего было не отсидеться в той же северной обители?
– Потому что в обители оказалось слишком просто до меня добраться, – честно ответила я.
Разом нахлынули воспоминания, полустертые суровой лагерной борьбой за выживание. Сырые холодные стены из серого камня, прохудившаяся крыша в переходе из жилых помещений к столовой. Когда шел сильный дождь, дежурные сестры не успевали вытирать натекающие лужи. Поржавевшие тазы в неожиданно горячей мыльне. Душистое мыло, кстати, в обители было превосходное: сестры варили его на продажу. К сожалению, вырученных денег едва хватало, чтобы свести концы с концами. Унылые бесцветные тени, больше похожие на призраки, нежели на людей. Тихие голоса, лишенные эмоций. Добродушие, граничащее с равнодушием Старшей сестры.
Мне отвели отдельную келью, чему я была несказанно рада. Позволили привезти личные вещи, постельное белье и даже ковер на пол. Питаться и мыться предстояло вместе со всеми, зато от тягостной повинности посещать по три раза на день молельню я была избавлена. И первое время мне даже казалось, что все обошлось. Что я, умная и ловкая, смогла перехитрить всех. Что совсем скоро Двин разберется с нашими проблемами, и я смогу вернуться в столицу. Несмотря на нашу вражду с королевским магом, я не сомневалась, что он подпишет прошение о моем освобождении. Была уверена, что он предпочтет отплатить мне за нападение как-нибудь так, чтобы видеть мою реакцию и наслаждаться своим триумфом. Просто запереть меня в обители было бы для него неинтересно.
Жизнь в обители казалась мне скучной и унылой. От отсутствия прочих занятий я вызвалась помогать в библиотеке, чему Старшая сестра только обрадовалась. Библиотекарем при обители состояла особа в весьма преклонных годах, а всевозможных сборников проповедей и жизнеописаний святых за долгие годы накопилось изрядно. Я занялась проверкой состояния самых ветхих томов и посильной их реставрацией. И именно в библиотеке и произошел первый несчастный случай – ступенька старенькой лестницы попросту рассыпалась под моей ногой. Тогда я ничего не заподозрила. Обитель была не то, что не из богатых, а попросту нищей. Многие вещи давным-давно пора было отправить на свалку, но ими продолжали пользоваться. Мыловарня, как я уже упомянула, доход приносила небольшой, а поток паломников, за счет которых и существовала обитель прежде, давно иссяк. Никаких чудес в обители не происходило уже более трех столетий, а добираться до нее из крупных городов было слишком неудобно. Я просто попросила Двина прислать новую лестницу и выкинула происшествие из головы.
А затем, спустя всего несколько дней, очередное происшествие заставило меня задуматься. Кто-то из работниц кухни случайно перепутал баночки с ароматными травами и от души сыпанул в суп приправы, которую можно было использовать лишь в малых дозах. Разумеется, трава эта смертельна не была, но многие почувствовали недомогание. Мне же отчего-то было куда хуже прочих. Три дня меня выворачивало наизнанку даже от глотка воды, и если бы не маг-лекарь, которого срочно прислал Двин, все могло закончиться бы весьма плачевно. Вот после того случая у меня и зародились первые подозрения. И я стала внимательно присматриваться и прислушиваться к происходящему вокруг.
Постепенно однообразная серая картина жизни в обители начала раскрашиваться красками. Неспокойными, тревожными тонами. Завистливые взгляды украдкой, шепотки за спиной. Любимицы Старшей сестры, получающие самые аппетитные куски в общей трапезной. Тяжелые работы, на которые неизменно отправляли одних и тех же сестер. Но все это не давало ответа на главный вопрос: кому я могла здесь помешать.
Узнала я случайно. Поймала тихую незаметную сестру Агату, когда она натирала маслом каменный пол у моей кельи. Поначалу Агата храбрилась, говорила, что я все равно ничего не докажу. То и дело бросала опасливые взгляды на тяжелый браслет-ограничитель у меня на запястье – боялась, видимо, что я смогу его снять и воспользоваться магией для допроса. Я хотела было посулить ей денег, но, перехватив ее взгляд, решила попугать.
– Ты ведь слышала, кто я такая?
– Слышала, а как же иначе, госпожа Торн.
"Госпожой Торн" меня звали в обители все, включая Старшую сестру. Отнестись ко мне без должного почтения никто и помыслить не мог. Это уже потом, в лагере, став заключенной двести семнадцать дробь пятнадцать, я осознала, каково это – смотреть снизу вверх едва ли не на любого встречного. В обители я все еще оставалась той, кем была по праву рождения.
– Значит, нет нужды долго расписывать, что тебя ожидает, если со мной хоть что-нибудь случится. Любую неприятность, даже самую незначительную, я запишу на твой счет, Агата. И ничего никому доказывать я не собираюсь, найду, как с тобой разобраться. Или ты возомнила себя ровней Марку Грену? Полагаешь, что за тебя кто-нибудь заступится? Да из-за такой, как ты, мне и пальцем не погрозят.
Похоже, Агата начала осознавать, что ей действительно деваться некуда. Это пока я ее не раскрыла, она могла пакостить исподтишка. А теперь у нее появились основания опасаться уже за свою жизнь.
– Я не желала вам смерти, госпожа Трон, – угрюмо призналась она. – Да и передо мной не стояла такая задача.
– А что тогда ты должна была сделать?
– Достаточно было бы, если бы вы остались инвалидом. Мне так и сказали, что убивать не обязательно. Я не убийца.
Я задохнулась от возмущения. Девчонка еще и оправдываться пыталась! Увенчайся любая из ее попыток успехом, я вполне могла бы умереть. Но и остаться на всю жизнь прикованной к постели – перспектива безрадостная.
– Кто это был, Агата? С кем ты договаривалась?
Но Агата только покачала головой.
– Я не знаю. Я даже не могу сказать, мужчина это или женщина. Внешность была скрыта при помощи чар. Знаете, как мне надоело это жуткое прозябание в обители? Куда уж вам, вы-то здесь временно. И все, все привезли с собой: красивые платья, теплые шали, книги, даже ковер! Я знаю, сестры говорили, у вас в келье и продукты свои есть, такие, которых мы и не ели никогда. А чем я хуже? Только тем, что родилась не у богачей и меня засунули в эту проклятую обитель, чтобы не кормить лишний рот? Помню, мамаша пела о том, какая это честь – служить богам и молиться за всю семью. Как же, честь! Что ж сама она тогда сюда не отправилась? А мне пообещали свободу и деньги, понимаете? Нормальную жизнь, а не непрестанное бормотание бесчисленных молитв. Это был мой единственный шанс выбраться отсюда. И упускать его я не собиралась!
