13 января французы осадили небольшую английскую крепость Гин. Едва 36 их орудий начали обстрел, как солдаты-англичане решили капитулировать, пленив и передав французам своего командира, шотландца лорда Грея.
Гарнизон крепости Ама, не принимая боя, заклепав пушки, ушёл во Фландрию, к испанцам.
С владениями Англии на материке было покончено.
Плача и краснея, королева Мария I Тюдор выслушивала упрёки парламента. Её винили в том, что она втянула Англию в эту злосчастную, несчастливую войну, принесшую такие потери.
А всему виной, была её любовь к мужу, королю Испании Филиппу II. И хоть Мария и говорила: «Кале, кровавой раной прошло через моё сердце», но если бы ей пришлось прожить жизнь заново, как-то отлистать назад или переиграть ситуацию, она снова и снова повторила бы всё это, ради любви.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Верный своей тактике – не давать врагу возможности собраться с силами, герцог Франсуа де Гиз, уже 17 апреля 1558 года, осадил мощную испанскую крепость Тионвиль, за которой открывалась дорога во Фландрию.
Заплатив крупную взятку, честь командования осадной армии попросил Франсуа де Сепо, граф де Дюрталь, сеньор де Вьейвиль. Де Гиз, приняв деньги, согласился, хотя эту должность требовал для себя Пьеро Строцци.
– Я маршал Франции! И по праву, как старший в чине, должен командовать армией!
Но герцог Франсуа де Гиз остался глух к крикам итальянца.
Захваченные зимой территории нуждались в гарнизонах и охране, и оставив там верные французские войска, к весне Гиз усилил армию за счёт войск германских князей. Пришёл Генрих, сын герцога Эрнста I Брауншвейг-Люнебургского, отправили своих сыновей на войну герцог Цвайбрюккена и Кристоф, герцог Вюртемберга, пришли отряды от архиепископа Трира Иоганна фон дер Лейена и от архиепископа Майнца Даниэля Бренделя фон Хомбурга. Многие из них были протестантами, де Гиз люто ненавидел их, но вынуждено нанимал.
Но война требовала ещё большей крови и новых жертв, и герцог де Гиз стянул к себе войска из Орлеана и Шампани, Меца, Туля и Вердена, с севера и юга Франции, с других мест и регионов. Это позволило ему, к 26 апреля, сосредоточить под Тионвилем армию в 20 тысяч человек.
Это была хорошо укреплённая крепость, стоявшая на острове посреди реки Мозель, с 3-тысячным гарнизоном и пятьюдесятью орудиями. Прибытие каждого французского отряда проходило в тайне, без барабанного боя и приветственных криков, часто, под покровом ночи. Но скрыть полностю свои действия, от взора Жана де Каребба, испанского коменданта Тионвиля, они не смогли.
– Французы наводят мосты через Мозель и готовят лодки!
Жан де Каребба попытался атаковать, но слишком медленно его войска вытягивались через ворота, и они были отогнаны аркебузным и артиллерийским огнём французов, а потом и лёгкой кавалерией, под командованием зятя сеньора де Вьейвиля, Жана д'Эспине де Сен-Люка.
Форсировав Мозель, де Вьейвиль приступил к установке осадных батарей.
28 мая к Тионвилю прибыл сам герцог де Гиз.
– Быстрее, сеньор де Вьейвиль, быстрее! Чего вы копаетесь? Крепость надо было брать решительным штурмом, а не рыться в земле! – как всегда в привычной для него манере, всегда торопясь сам, герцог нещадно подгонял и остальных.
Видя конфуз своего конкурента, то, как он покраснел от разноса герцога, маршал Франции Пьеро Строцци удовлетворённо улыбнулся. И постепенно, завоевав расположение де Гиза, он переподчинил себе командование осадной армией.
В весьма короткое время, французы разорили всю местность вокруг Тионвиля, не оставив ни одного поселения, ни одного хутора, всё разграбив и спалив. Надо было позаботиться о доставке продовольствия, и Франсуа де Гиз погнал гонцов со своим приказом в Мец и Париж.
– Также, скажите в Меце, чтобы слали пушки! Как можно больше пушек и пороха! Мы должны, как можно скорее, задавить испанцев огнём!
– Они идут!
– Кто?
– Граф Горн!
– А-а-а, чёртово ублюдочное семя Монморанси!
[126] Приготовиться к встрече!
Король Испании Филипп II дал графу Горну Филиппу де Монморанси три испанских терции и около пяти тысяч кавалерии.
Алонсо де Наварра уже видел башни Тионвиля, зубцы стен, высокие шпили церквей, а впереди, позиции французов, которые усилили обстрел. Ядра засыпались густо, кося ряды Савойской терции. Вот, вскрикнув, упал Луис Муньес. Алонсо де Наварра склонился над ним, и только глянув, что взрывом ему перебило левую руку, на торчащие из раны обломки костей, сокрушительно покачав головой, пошагал дальше.
Французы начали, пока малоэффективный на таком расстоянии, аркебузный огонь, и Алонсо де Наварра, крепко, до боли стиснув зубы, продолжал марш своей терции.
– Аркебузиры, вперёд! – наконец-то прокричал он своим стрелкам, но им не дали и высунуться. В полную мощь загрохотали французские батареи, и строй Савойской терции поглотило густое облако разрывов и дыма.
– Отходим! Отходим! Отходим! – издалека, сквозь этот ад, долетел приказ графа Горна.
В следующую ночь, была отбита и попытка фландрской кавалерии прорваться в Тионвиль. Здесь Пьеро Строцци, впервые применил изобретённое им новшество – конных аркебузиров, которые когда надо спешивались и сражались как пехота.
[127]
Не сумев пробиться в Тионвиль, граф Горн отвёл свои войска на север, к Люксембургу.
– Французские пушки уже в полуторатысячах шагов!
Жан де Каребба, не спавший в эти дни, со стены наблюдая за разгромом и отходом графа Горна, лишь крепко выругался. Главный удар французы нацелили на юго-восточную сторону города, там их пушки грохотали особенно ожесточённо, и комендант Тионвиля поспешил туда.
Пробив в стене бреши, раздалось страшное для обеих сторон:
– Штурм!
Французы и германцы лезли как озверелые, но испанцы отогнали их огнём.
21 июня Пьеро Строцци пришёл на позиции пушкарей.
– Надо передвинуть орудия, ещё ближе к стене, как мы это делали при штурме Кале. Сеньор де…
Пуля попала ему прямо в горло, и забулькав, захрипев, захлёбываясь кровью, маршал Франции упал.
Его бегом отнесли в палатку к хирургам, но всё было тщетно, через полчаса он умер. Это позволило сеньору де Вьейвилю, вновь принять командование армией под Тионвилем.
– Строцци был дураком! Крепость надо брать с запада! – и он приказал передвинуть осадные орудия туда.
