– Пики, подн-я-я-ть! Аркебузиры, к бою!
Огнём они отогнали французскую кавалерию, а подоспевшая фламандская конница во главе с самим графом Эгмонтом, довершила разгром.
– Орудия сюда! Весь огнонь по переправам и мостам! Ни одна французская падла, не должна сбежать на тот берег! – успевал он и отдавать приказы.
Французская пехота прочно засела за телегами обоза, отбиваясь залпами и пиками.
В порыве граф Эгмонт, повёл в самоубийственную атаку, на эту неприступную позицию французов свою кавалерию.
Но исход боя решили вошедшие в реку Аа корабли Англии.
Сокрушительными залпами своих мощных пушек, они стали громить обоз и позиции французских войск. Герцог Эгмонт кричал и ругался, глядя как под огнём анлийских пушек, в пламени разрывов, погибают телеги с таким дорогостоящим добром. Но англичане были неумолимы, всё равно все эти припасы достануться испанцам, с ними они хрен поделяться, так чего их беречь? И калёными ядрами, такими же, какими они бомбардировали вражеские корабли в морском сражении, они били и били по французскому обозу.
– Гонца к англичанам, пусть прекратят огонь! За мной! – повёл он в атаку свою кавалерию, желая хоть что-то спасти.
Когда битва утихла, к графу Эгмонту поднесли лежащего на носилках французского командующего сеньора де Терма, тяжело раненного в голову.
– Я сожалею, сеньор де Терм, о вашей ране, но в этот раз, победа досталась мне. Мои хирурги и лекари сделают всё возможное, чтобы как можно скорее поставить вас на ноги. Надеюсь в плену вам понравиться, и вы ни в чём не будете испытывать недостатка. Честь имею, сеньор де Терм, выздоравливайте.
Только полуторатысячам человек из всей французской армии удалось бежать, остальные двенадцать с половиной тысяч были убиты, ранены или попали в плен.
Лишившись подкреплений и обозов, герцог Франсуа де Гиз впал в безумие, он готов был убить любого, кто приблизиться к нему. А когда его гневная ярость прошла, он приказал своей армии отступать во Францию.
Всё рухнуло.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Герцог Альба Фернандо Альварес де Толедо и Пименталь, плача, весь дрожа от благоговейного трепета, стоял на коленях перед папой Павлом IV, моля о прощении грехов.
Недавняя вражда была забыта, папа был побеждён силой испанского оружия, и скрывая свою ненависть, он простёр над герцогом руку, зашептав слова молитвы.
Милость Павла IV пошла ещё дальше, когда он освободил все обширные владения герцога от выплаты церковной десятины. А король Филипп II даровал герцогу Альбе, победителю в Италии, 150 тысяч дукатов.
Альваро де Санде не получил ничего, и умело скрывая свою обиду, он выдавил из себя слова поздравлений герцогу.
Весной алжирские пираты Драгута, высадившись в Калабрии, укрепились около Реджо. Отсюда султан Сулейман I планировал начать наступление на Рим и Милан. Войска под командованием Альваро де Санде разгромили и сбросили десант Драгута, но все почести достались вице-королю Неаполя герцогу Альбе.
Летом он отразил наступление французских войск Людовика де Бирагу в Пьемонте, но всю славу присвоил себе Чезаре I Гонзага,
[131] назначенный новым главнокомандующим испанских войск в Италии.
Он был на Корсике, захватил Кардо и Фуриани, очистил от французов и корсиканских повстанцев область Гришоне, но в Испании за эти победы возвеличили знатного графа де Лодроне.
В конце июня 1558 года, османский флот из 150 кораблей под командованием Пияле Мехмед-паши, подошёл к Балеарским островам, и высадил на Менорке 15-тысячную армию. Замысел султана был понятен – захватить Балеарские острова и отсюда протянуть союзническую руку помощи Франции, и попутно перерезать все испанские пути в западном Средиземноморье. После 8 дней осады – 9 июля, османы взяли город Сьюдадела. Всё население его было убито или продано на невольничьих рынках.
[132] Французы просили Пияле-пашу оказать помощь Корсике, но тут пришла весть о поражении Франции в Гравелинском сражении, и Пияле-паша, стал ссылаться на неизвестный мор, выкосивший его команды и войско. Особенно он сокрушался в связи с большой убылью гребцов:
– Эти изнеженные рабы-христиане, слишком слабы, не могут долго грести вёслами и дохнут как мухи! Многие из наших кораблей, мы вынуждены тянуть на буксирах!
Неудивительно, что среди галерных рабов, и рабов в трюмах, содержащихся в тяжёлых, скотских условиях, эпидемия забрала много жизней. Но каждый раб стоил денег, и Пияле-паша, человек очень и очень богатый, всё же, сокрушённо подсчитывал убытки.
Он спешно уплыл домой, пытаясь сохранить хоть часть живого товара.
И тут же сразу прошёл слух, что Пияле-паше дали крупную взятку генуэзцы, для которых блокада Средиземноморских путей, лишавших их поставок испанского золота и серебра из Нового Света, была словно острый нож, приставленный к горлу.
Тревожно было и в Африке. Там сын слишком хорошо памятного Хайреддина Барбароссы – Хасан-паша, весной 1558 года вторгся в Марокко. Местные султаны – Мохаммед аш-шейх
[133] и его сын Абдаллах аль-Галиб,
[134] отстаивая независимость своей страны, постоянно лавировали, заключали союзы и тут же их нарушали, то с османами из Алжира, то с Испанией, то с прочно обосновавшейся на Атлантическом побережье Португалией. В этом раз они попросили помощи у Испании, и в битве при Вади-эль-Лаване, к северу от Феса, войска Хасан-паши были разгромлены. Губернатор принадлежащего Испании Орана – Мартин Алонсо фернандес-де-Кордоба Монтемайор и Веласко, граф де Алькаудете, провёл удачную экспедицию и отбил у османов город Тлемсен. Но полным провалом закончилась его попытка овладеть и городом Мостаганем. Сам он был убит при попытке штурма, а его сын – Мартин де Кордоба и Веласко, с ним ещё 12 тысяч испанских солдат, попали к османам в рабство.
[135]
Султан Абдаллах аль-Галиб, сразу же отвернулся от союза с Испанией, став улыбаться и расточать любезности османам.
Альваро де Санде думал, что его пошлют туда – на Балеарские острова или в Марокко, но нет…обошлись без него. Жаль.
21 сентября, в своём монастыре умер бывший король и император Карл. Вся Испания погрузилась в траур, а Альваро, поминая покойного монарха, вспоминал долгие годы службы ему. Благосклонность Карла, и свой звёздный час – Фландрию, поход в Венгрию, Шмалькальденскую войну, с какой милостью и уважением относился к нему Карл, доверяя и прислушиваясь к советам. А ныне… Кругом всё молодые, дерзкие, нагло лезущие вперёд незнакомые лица, и Альваро не знал, как и вывернуться, чтобы среди них обратить на себя внимание нового короля и напомнить ему о себе. «Наше поколение постепенно уходит. Уходят друзья моей молодости, мои товарищи и боевые соратники. Эпоха сменилась, изменились люди, и ныне новые правила, новая игра. И старикам вроде меня, тут делать нечего».
