Самое страшное было, не потерять рассудок! Не тронуться умом! Не раскиснуть, не дать сырости и грязи убить себя! И каждое утро, Альваро де Санде, заставлял себя делать физические упражнения. Он вёл календарь, следя за небом и солнцем сквозь узкое, зарешётчатое окно под самым потолком. Сочинял новые и пел знакомые ему старые песни. Тренируя память, вспоминал всю свою жизнь, все свои походы и битвы, города, название улиц и постоялых дворов, количество пушек и людей в терции, старался вспомнить всех поимённо, с кем ему приходилось встречаться за долгие годы жизни. А потом, заучивая на память, стал сочинять трактакт «О воинском искусстве и применении терции в бою».
«Если я выйду отсюда, то перепишу на бумагу, и мой труд, весьма и весьма пригодиться нынешним и будущим полководцам. Итак, за последние годы, в битвах значительно возросла роль огнестрельного оружия. Но надо уже отказываться от устаревших аркебуз, и вооружать войска более дальнобойными мушкетами.
[150] Как не хороши пика и меч, но в терциях, большинство солдат, должны быть стрелками. В битве у Ранти, густой лес помешал продвижению плотного строя терций, значит надо, разбивать её на маленькие отряды, как я это делал в Венгрии, и надо ставить и вести войска уступом, в шахматном порядке, чтобы терции, прикрывали друг друга огнём. На последнем этапе войны, французы пытались подавить нашу пехоту пушками. Но орудия, Слава Богу, пока громоздкие, неповоротливые и они долго заряжаются. И наша пехота, успешно преодолевала вал огня. Вот когда пушки станут более маневрёнными и скорострельными, тогда, горе пехоте! Но и не следует забывать, что пушки весьма и весьма проявили себя при штурмах крепостей. Если раньше крепости держались годами, то теперь орудия легко пробивают в стенах бреши. Значит, надо изменять и усовершенствовать строительство наших крепостей, приспосабливая их к всё возрастающей мощи пушек. Надо укрывать стены за плотными земляными валами, отодвигать оборону крепости, как можно подалее от стен рвами, бастионами, траншеями и укреплениями. Да и на море, на кораблях, пушки играют теперь всё более и более значимую роль. Битва у Гравелина тому пример».
Так тщательно обдумывая, он накрепко запоминал каждое слово.
А на воле уже весна! Весна 1565 года! Альваро чутко прислушивался, ожидая шагов надсмотрщика, но их всё не было. Но вот, наверху заскрипела дверь, и по коридору раздался громкий топот нескольких ног. Нарушение привычного уклада, вынудило Альваро занервничать, и он беспокойно заёрзал на нарах. Не окошечко, а впервые за долгие годы распахнулась дверь его камеры, и вошли несколько человек, освещая фонарём выискивая его в тёмной камере, зажимая носы платками.
– Сеньор де Санде! Где вы? Это я, Ожье Гислен де Бусбек! – взывал от двери посол Священной Римской империи в Константинополе, не решаясь вступить в грязь и вонь камеры.
– Сеньор де Санде, вы свободны!
«Слава Богу!» – словно стряхивая тяжёлые оковы, Альваро встал в полный рост, и расправил плечи. Слава Богу!
Его отвели наверх, где Альваро зажмурился и едва не упал от солнечного света. Потом помыли, сытно накормили, снова помыли, вычесав всех вшей. Подстригли и побрили, приодели.
Де Бусбек суетился вокруг него, беспрестанно подпрыгивая.
– Давайте скорее, сеньор де Санде, в Константинополь! Там вас ждёт корабль, и встреча с долгожданной родиной!
«С родиной, которую я не предал, и за это пять лет провёл в темнице. Долго же наш король, тянул с выкупом…долго…»
Отвыкший от общения и человеческой речи, Альваро де Санде ничего не ответил Бусбеку.
В Константинополе он первым делом купил меч, а потом вставил зубы.
И только на корабле он узнал, что это его жена Антония, через одного из своих любовников, напомнила королю о томящемся в плену Альваро де Санде. И Филипп II благосклонно повелел выплатить требуемую османами огромную сумму – 60 тысяч эскудо.
Желание было одно – выброситься за борт.
На Сицилии, временный вице-король Бартоломео Себастьян, епископ Патти, встретил его с рапростёртыми объятиями:
– Сеньор де Санде! Как хорошо, что вы вернулись, и как раз вовремя! Османы высадились на Мальте, и вот, вот, захватят этот остров! Нам крайне необходима, ваша помощь!
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Когда в 1522 году, султан Сулейман I, после полугодичной осады, победил рыцарей ордена Святого Иоанна на Родосе, он милостиво позволил уйти остаткам разгромленного рыцарства. Жалел ли он об этом сейчас?
Рыцари почти восемь лет скитались по Европе, пока король Испании Карл, не дал им в качестве вечного владения остров Мальту. За это они принесли королю Испании подобие вассальной присяги.
Прошло больше 40 лет. Орден окреп, и с Мальты, как в своё время и с Родоса, снова стали выходить их наводящие страх галеры, припятствующие нормальному сообщению и торговле в Средиземноморье, среди обширных владений Османского султаната. Снова орден стал болючей занозой и костью в горле, и султан принял решение – захватить Мальту, и полностью уничтожить орден Святого Иоанна. Теперь он не будет таким милостивым и снисходительным! Теперь он полностью уничтожит это гнездо христианских рыцарей! Всех их казнит! Вырвет эту заразу с корнем!
Была и ещё одна мысль у Сулеймана. Захватив Мальту, он проломит Средиземноморский щит, выстроенный Испанией, и проложит дорогу своему флоту в Западное Средиземноморье. Мальта, обеспечит ему отличный плацдарм и базу снабжения, для дальнейшего захвата Сицилии. А потом, Италия! И вот его янычары, гордо маршируют по улицам Рима! Папу римского, закованного цепями, ведут вешать! Собор Святого Петра, разрушен! Город горит! С христианством покончено!
Но зря он промешкал! Надо было идти на Мальту или Сицилию в 1560 году, сразу же после разгрома христианского флота у острова Джерба! Великий магистр ордена Жан Паризо де Ла Валетт, сразу же, вернувшись с Джербы, приказал всем рыцарем собираться на Мальте. А пятилетняя отсрочка, позволила Испании, хоть немного, но восстановить свои силы.
И если 43 года назад, на Родосе, Сулейман сам возглавлял армию, то теперь он поручил её знатному Мустафе-паше. Громадным флотом командовал Пияле-паша. 71-летний султан, если с возрастом и не порастерял пыл, задор и ненависть к христианству, не мог надолго оставлять Константинополь, и не доверял коварному, непредсказуемому морю. Но и тут он ошибся! Мустафа-паша и Пияли-паша, люто ненавидели друг друга, конкурировали и враждовали, и об их совместных, согласованных действиях, не могло быть и речи!
Сулейман не поскупился, и выделил Мустафе-паше 35-тысячную армию – 5 тысяч янычар, 7 тысяч аркебузиров, 8 тысяч сипахов,
[151] сотни орудий. Присоединились к войску тысячи простого люда, горевшего фанатическим религиозным рвением, обещали подойти со своими людьми и североафриканские корсары – Драгут, Хасан-паша, Улудж-Али.
