– Дядюшка, уверяю вас, вы передаете судьбу принцессы в хорошие руки! Я все сделаю, чтобы она была счастлива! Можете нисколько в этом не сомневаться!
– Ну вот, теперь я могу умереть спокойно! – Лорд облегченно вздохнул и прикрыл глаза, словно завершил трудное, но благое и необходимое дело.
Принцесса попыталась вырвать руку у своего неожиданного жениха, но тот держал ее, словно в стальных тисках.
Она подняла на него молящий, испуганный взгляд – и увидела в маленьких, близко посаженных глазах графа злобное удовлетворение и торжество.
Наконец с большим трудом Лакшмирани освободилась и выбежала из комнаты, с трудом сдерживая рыдания.
Встретивший ее в полутемном коридоре дворецкий не сомневался, что принцесса огорчена близкой и неизбежной кончиной своего покровителя. Он деликатно отвернулся и прошел мимо, сделав вид, что ничего не заметил, – хорошие слуги не должны замечать чувства своих хозяев. Ну, или, по крайней мере, делать вид, что не замечают.
После этого рокового дня лорд более не приходил в себя. Должно быть, волнующий разговор с принцессой и ее суженым отнял у него последние силы. Несколько лучших врачей приезжали к нему порознь и вместе, они слушали пульс больного, осматривали его, вполголоса переговаривались между собой и выходили из спальни лорда с многозначительными и печальными лицами.
Прошла примерно неделя.
Принцесса находилась в своих покоях, как вдруг ей послышалось, что лорд зовет ее. Она поднялась и как могла быстро отправилась в его спальню. Перед дверью спальни Лакшмирани столкнулась с дворецким, который ждал обычного времени, чтобы поправить постель своего господина.
– Что вам угодно, ваше высочество? – спросил он, увидев взволнованную принцессу.
– Его светлость звал меня! – ответила девушка, подходя к двери спальни.
– Звал? Уверяю вас, он никого не звал! Я уже несколько дней не слышал голос его светлости!
– Уверяю вас, Митчем, он меня звал! – и принцесса решительно распахнула дверь и вошла в спальню своего покровителя.
И замерла на пороге.
Лорд Гамильтон лежал поперек кровати.
Глаза его были широко открыты, они смотрели на нечто, невидимое прочим смертным. Лицо его было спокойным и умиротворенным, как у человека, выполнившего свои земные дела и находящегося в мире со своей совестью.
Хотя смерть давно уже стояла на его пороге и близкие могли, казалось, смириться с ее неизбежностью, это событие стало для Лакшмирани страшным ударом.
Принцесса упала на колени, прижалась лицом к руке старика и зарыдала.
Дворецкий молча стоял в дверях комнаты, дожидаясь, когда она успокоится и он сможет приступить к исполнению своих многочисленных обязанностей.
Внизу у подъезда роились соседки. Чуть в стороне расположились мужчины, среди которых как маяк в конце пирса возвышался великолепный Гераша. Лена из восьмой квартиры плакала навзрыд, Софья Павловна из двадцать второй капала ей отвратительно пахнущие капли и приговаривала что-то утешительное.
– Ну, успокойся, успокойся, – уговаривала она, – все же обошлось, цела твоя девочка.
– Что случилось? – спросила Женя, невольно заражаясь общим беспокойством. – У нас пожар? Газ взорвался?
– Да не у нас, – вздохнула Софья Павловна, – в детском садике козырек упал.
– Какой козырек? – оторопела Женя. Она представила себе кепку-бейсболку с козырьком и удивилась – отчего такой шум.
– Бетонный козырек, который над крыльцом, – Лена подняла зареванное лицо, – прямо так и свалился!
– Да как же так? На детей?
– Вот, к счастью, никого не задело, – пояснила Софья, – а Ленка ревет от страха.
– Да, а если они как раз там шли… еще бы немножко, и как раз… – Лена снова зарыдала.
– Кто – они? – Женя вспомнила, что Ванька ходит в ту же самую группу, что и Ленина Алина, иногда Ленин муж их на машине из садика забирает.
– Наша старшая группа, Алинка с Ванькой, как раз немножко отстали. Вечно их воспиталка за это ругает, а оказалось – это им жизнь спасло. Козырек-то как раз упал на то место, где они должны быть! – и Лена снова зарыдала, так что Софья Павловна только махнула рукой – не помогают ее капли.
Сердце у Жени стремительно покатилось куда-то вниз. Она взбежала по лестнице в одно мгновение. И хоть сказали, что никто не пострадал, она ужасно испугалась за Ваньку.
Дверь в Иркину квартиру была широко открыта, из нее выходил сизый чад.
– Что это у вас? – спросила Женя, опасливо войдя в квартиру и принюхиваясь.
– Ай, сырники сгорели! – сказала Ирка, подпирая дверь стулом, чтобы не закрывалась. – Все из рук валится, забыла, что сковородка на огне. Одно к одному все.
Вид у Ирки был далеко не блестящий, лицо красное, глаза тоже покраснели и опухли – видно, тоже ревела. Однако головой о стенку не билась, взяла себя в руки. Еще бы – это у Лены муж, свекровь и две тетки незамужние сейчас вокруг Алинки вертятся, а Ирка одна, ей рыдать некогда.
– Ты уже в курсе? – спросила она, Женя только кивнула.
– Представляешь, какой ужас… – Ирка шмыгнула носом, – если бы не Алинка… вечно у нее шнурки развязываются, и вообще девка несуразная, медлительная, рассеянная. А воспитательница их с Ванькой поставила, потому что он гиперактивный, так чтобы она его притормаживала. Вот, пока они телепались…
– Слава богу! – крикнула Женя. – Ирка, ты свечку поставь самую большую в церкви!
Тут в прихожую вылетел Ванька.
– Женя, ты представляешь? Идем мы, я еще Алинку подгоняю, потому что она вечно тормозит, а тут вдруг как грохнет! И камни полетели, обвал прямо! Ну, круто прямо!
– Круто! – напустилась на него мать. – Ты хоть представляешь, что еще немного – и вас бы в лепешку раздавило! Если бы не Алинка… ой, мамочки…
Теперь она снова ревела.
Перед Жениным внутренним взором предстала жуткая картина – падающие камни и обломки, грохот…
И тут у нее промелькнула какая-то мысль, точнее – воспоминание. Где-то она совсем недавно видела точно такую же картину… змеящиеся по стенам трещины, падающие камни…
Женя отвлеклась от этого несвоевременного воспоминания, внимательно посмотрела на испуганную мордочку Ваньки и повернулась к Ирине:
– Знаешь, что сейчас нужно вам обоим? Сладкотерапия!
– Что? – переспросила Ирина.
– Срочно иди в круглосуточный магазин – тот, что на углу, где Лариса работает, – и накупи там всяких конфет и пирожных. Какие Ванька любит?
– Трубочки с кремом! – подал Ваня голос.
