– Да-да, конечно, – Женя опомнилась и даже улыбнулась Расторгуеву, – пойдемте.
На ходу она оглянулась, но никого не увидела, не то этот подозрительный тип ушел в неизвестном направлении, не то уполз под пальму. Ну, там ему и место.
В зале играли какое-то медленное ретро. Женя не любила медленные танцы. Что может быть глупее, чем топтаться в объятиях малознакомого мужчины? То ли дело оттянуться в ночном клубе на полную катушку! Громкая музыка, каждый танцует как хочет, по своим правилам, и никому ни до кого нет дела.
Но сейчас, очевидно, красивое платье и туфли сыграли свою роль, а может быть, Расторгуев оказался удивительно хорошим партнером, но Жене вдруг стало легко и удобно в его осторожных объятиях. Он вел ее плавно, уверенно и в то же время бережно, так что ей оставалось только покориться его мягкой силе.
Женя не заметила, что вокруг них образовалось некоторое свободное пространство, их пара так хорошо и красиво двигалась, что никто не хотел мешать.
– Женя, – тихо сказал Расторгуев, – я хотел вам сказать…
Женя едва не сбилась с такта и не наступила ему на ногу. Этот доверительный тон… что он, интересно, хочет сказать? Что она ему нравится? Этого еще не хватало!
Женя с тоской огляделась по сторонам. Хоть бы музыка кончилась, что ли…
– Женя, – напомнил о себе Расторгуев, – точнее даже, не сказать, а спросить.
– Слушаю вас, Андрей Павлович! – обрадовалась Женя – стало быть, разговор обычный, ничего личного.
– Просто не знаю, как начать… мне неловко… – таким неуверенным Женя Расторгуева еще не видела, – дело в том, что… скажите, кто ваши родители?
– Что-о? – Женя даже остановилась, но он снова увлек ее танцем. – Мои родители умерли, а вам, Андрей Палыч, это зачем?
– Умерли… – с какой-то странной интонацией повторил он. – Дело в том, что я, кажется… а скажите, когда это случилось? И, простите мою настойчивость, как они… как они погибли?
– Как? – голос у Жени дрогнул. – Да для чего вы задаете мне эти вопросы? Вы что, отдел кадров, что ли? Ну, это было очень давно, больше пятнадцати лет назад, если точнее, они поехали на юге на экскурсию, а там в горах автобус перевернулся. Все пассажиры погибли. И мои родители в том числе. Мы жили с бабушкой, четыре года назад она умерла, теперь вы довольны?
– Простите меня, – он прижал ее к себе чуть сильнее, чем нужно, – простите за эти неожиданные вопросы, но последний: когда точно это случилось?
– Когда? – Женя помедлила. – Ну, мне было двенадцать лет, стало быть, семнадцать лет назад.
– Да? – Он прижался к ее плечу, чтобы скрыть удивление. Надо же, ей двадцать девять лет, а он всегда думал, что ей гораздо меньше. Одевается как подросток, и поведение такое же.
Но только не сегодня. Сегодня она удивительно хороша. И как похожа… как похожа на… но это, конечно, не может быть правдой, она же сказала, что родители погибли далеко на юге, автобус сорвался в пропасть.
Вопросы Расторгуева очень не понравились Жене.
Она словно ступила на тонкий лед, который в любую секунду мог под ней треснуть и проломиться… или нет – на зеленую, свежую, привлекательную с виду полянку, под которой таится бездонное черное болото.
Бездонное черное болото ее прошлого.
Того прошлого, которое она предпочитала не вспоминать.
Только ступи на эту шелковистую траву – и пиши пропало, прошлое затянет ее, поглотит без остатка…
Снова начнутся кошмары, снова она будет просыпаться в холодном поту среди ночи и пытаться унять колотящееся сердце. Снова она будет безуспешно пытаться отогнать от себя что-то черное, страшное, снова будет такое ощущение, как будто она вязнет в чем-то липком и мерзком. И не будет рядом бабушки, которая помогала, утешала, сидела у ее постели, как тогда, семнадцать лет назад.
Женя быстро, испуганно взглянула на Расторгуева, пытаясь понять – он действительно что-то знает о ней или это был случайный, непреднамеренный выстрел? Обычный подход неопытного донжуана, который пытается глубокомысленными фразами и вопросами пробить брешь в женской обороне…
Она сама удивилась своим мыслям. Такие выражения подошли бы Ольге Фараоновой, а не ей, Жене. Кстати, вон там Фараонова тянет шею, за ней наблюдает. Пошла бы лучше, начальника на танец пригласила, что ли… А Жене надо от Расторгуева отвязаться, а то слишком много вопросов задает.
И в этот самый момент к ним подошла одна из официанток, обслуживавших вечеринку, – высокая брюнетка в белой форменной блузке с логотипом ресторана и узкой черной юбке. В руках у нее был позолоченный подносик, на нем – ни бокалов с вином, ни закусок, на первый взгляд вообще ничего.
– Вы – господин Расторгуев? – спросила официантка Жениного спутника.
– Да, я, – ответил тот недовольно – видимо, рассердился, что посторонняя девица помешала их разговору.
Женя же только обрадовалась – у нее появился шанс удрать незаметно.
– Вас просили подойти в Зеленую гостиную, это вот там, – официантка показала на дверь рядом с большим зеркалом.
– Кто просил? – спросил Расторгуев с прежним раздражением.
– Вот его визитка, – брюнетка придвинула свой подносик, и Женя увидела, что он не совсем пуст: на нем лежал картонный прямоугольник с золотым обрезом.
Расторгуев взял визитную карточку двумя пальцами, словно брезгуя к ней прикасаться, взглянул – и брови его поднялись.
– Извините, Женя, – проговорил он смущенно, бросив карточку обратно на поднос, – мне придется вас ненадолго покинуть. Я скоро вернусь. Танец за мной.
– Конечно, Андрей Павлович! – ответила Женя с облегчением. – Не беспокойтесь!
Неприятные вопросы отменены или, по крайней мере, отложены. Уже легче.
Она попыталась прочесть надпись на визитке, но не успела, официантка уже забрала ее и спрятала в карман юбки.
Это само по себе показалось Жене странным – с чего бы ей забирать чужую визитку? Если только она действительно чужая. Кроме того, в последний момент из-под рукава блузки выглянула зеленая татуировка, что-то ей напомнившая.
Расторгуев свернул в коридор, официантка удалялась через зал, лавируя в толпе.
Женя проводила ее взглядом.
И тут она заметила некоторую странность. Ну, не то чтобы странность, но несоответствие.
Все остальные официантки были в обычных легких и удобных туфлях – у кого на каблучке, у кого почти без каблука, но, во всяком случае, не в уличной обуви. Эта же брюнетка была обута в черные лакированные ботинки-лоферы на толстой резиновой подошве. Женя видела такие в витрине и даже мерила.
В таких не пробегаешь по залу целый вечер.
Да и не подходят они к форме официантки.
«Что за странные подозрения? – одернула себя Женя. – Ну, забыла девушка сменную обувь…»
