Увидев Женю, девица в напудренном паричке утроила свои усилия, но Расторгуев тут же решительно схватил Женю за руку и утащил ее прочь с площади.
– Куда вы так торопитесь? – пропыхтела Женя. – Сами же сказали – погода хорошая, погуляем…
Он посмотрел сердито, потом вгляделся внимательнее, повернул Женю к свету, посмотрел сбоку.
– Что, у меня тушь размазалась? – спросила Женя. – Или помада? Что вы так смотрите, Андрей Палыч, что со мной не так?
– Вы можете звать меня просто Андрей, – он слегка поморщился, – мы же не на работе.
– Вот как? – Женя подняла брови.
А сам говорит, что она его интересует по совершенно другому вопросу.
– Идемте куда-нибудь, поедим в спокойной обстановке, – бросил он и пошел вперед, так и не отпустив Женину руку.
– Никаких ресторанов! – Женя остановилась. – Только кофе. Сами же сказали, что по делу.
– Да? – удивился он. – Я так сказал?
Женя не ответила, свернув в кафе, мимо которого они шли. Кафе было сетевое, недорогое, там даже не было официантов, нужно было самим заказывать кофе у стойки. Когда перед Женей оказалась большая чашка кофе с молоком и сэндвич с индейкой, она поглядела на Расторгуева более приветливо.
– Слушаю вас, Андрей Пал… просто Андрей!
Расторгуев долго собирался с духом. Он мялся, ерзал на стуле и отводил глаза. Долго размешивал сахар в своей чашке, отломил ложечкой кусок торта и поморщился – было слишком сладко. За это время Женя успела расправиться со своим сэндвичем и ждала теперь довольно спокойно, прихлебывая кофе.
– Простите меня, Женя, – промямлил наконец Расторгуев, – наверное, я зря это затеял.
– Слушайте, говорите уже все, что хотели! – рассердилась Женя. – Говорите как есть, без всяких охов, ахов и экивоков. Вы же сказали, что ваш вопрос очень важный!
– Ну, вопрос скорее не мой, а ваш… – протянул Расторгуев, отводя глаза.
– Что, снова будете спрашивать, как я появилась на свет? И кто мои родители? А бабушки-дедушки вас случайно не интересуют? Ей-богу, Андрей Палыч, будто у нас не обычная коммерческая фирма, а сверхсекретная организация, будто мы на оборону работаем или на космическую программу, будто государственные секреты охраняем! Это там, я слышала, сотрудников рентгеном просвечивают и всю подноготную выясняют, а у нас-то…
– Я знаю, как вы появились на свет, – теперь он смотрел более твердо, как будто решился наконец. – И знаю, что при рождении у вас была другая фамилия…
– Откуда? – Женя напряглась.
– Сейчас ведь все компьютеризировано. Конечно, обычному человеку такие сведения не получить, но ведь у нас в фирме есть Леша. Я его попросил, и он все мне нашел. Женя, я вовсе не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь! – заторопился Расторгуев, заметив, что Женя готова встать и уйти. – Я хотел убедиться…
– Убедились? – процедила Женя раздраженно. – Слушайте, давайте уж расскажите все прямо и подробно, а то я никак не врубаюсь. Вообще не пойму, к чему вы клоните.
– Да, вы правы, – Расторгуев с отвращением отодвинул от себя тарелку с куском торта и сказал: – Я родился и вырос в этом городе. Детство мое прошло…
– Уж слишком издалека начинаете… – усмехнулась Женя. – Прямо с роддома…
– Да не перебивай ты! – неожиданно рявкнул он. – Не видишь, что человеку трудно! Вечно вы, бабы, наперед забегаете! Надо же иметь терпение!
– Мы – кто? – изумилась Женя, в первый раз она услышала от всегда вежливого и невозмутимого Расторгуева такое вульгарное выражение.
– Короче, жил я здесь, в школе учился, потом институт закончил, Политехнический. Родители до сих пор тут живут, не хотят в Москву переезжать. Там, говорят, шум, гвалт, суета, тьма народу, в Питере поспокойнее, и друзья все здесь.
Женя хотела сказать, чтобы переходил, наконец, к делу, что ей про его детство-юность неинтересно, но промолчала. Но губы сами кривились в усмешке, тогда она отломила ложечкой кусок расторгуевского торта. И правда, слишком сладко, прямо приторно. Вот бабушка торты пекла когда-то… с тарелкой съешь!
– Тогда, семнадцать лет назад, было сухое, жаркое лето, родители жили на даче. Дача эта была старая, еще дедова, в Осельках, знаете это место?
– Н-нет, кажется…
При звуке этого названия что-то отозвалось в Жениной душе, но что – она не могла понять.
– Не были там никогда? Место чудесное – лес хороший грибной, озеро рядом… и до города относительно близко, на электричке доехать можно. Тогда ведь еще машины мало у кого были…
«Еще три минуты этой лабуды и уйду, – подумала Женя, незаметно поглядев на часы над стойкой кафе, – устроил тут вечер воспоминаний, зануда несчастный».
Расторгуев ее взгляда не заметил, но все же что-то почувствовал, потому что положил руки на стол и перестал отводить глаза, видно, решился.
– На той же улице, что и родители, жила семья с ребенком, девочкой. Это мама моя всех соседей знала, а я девочку почти не помню, у нас разница лет десять была. Сами понимаете, мне двенадцать – девчонке два или три, так какое уж тут общение. Но вот мать этой девочки…
Расторгуев смущенно опустил глаза, потом продолжил:
– Она была удивительно красива, это все признавали, даже наши досужие тетки. Никогда о ней не сплетничали, никто не завидовал и не осуждал. Семья держалась уединенно, ни с кем особенно они не дружили, чай с соседями не пили, знаете, как на даче бывает – про грибы да про огурцы разговоры…
«Понятия не имею, – подумала Женя раздраженно, – никогда на даче не жила…»
– Она, эта женщина, держалась со всеми ровно и приветливо, кивнет при встрече, улыбнется слегка, да и мимо пройдет. Что-то такое было в ней необычное, что держало мужчин на расстоянии, никто не пытался даже игривый тон с ней взять. Хотя потрясающе была красивая женщина, это все признавали.
«Про это он уже говорил…» – Женя стиснула зубы, чтобы не сказать это вслух, а то опять разорется, что его перебивают.
– И вот, было это семнадцать лет назад, я тогда уже студентом был, на дачу редко приезжал, ну, друзья, подружки, сессию сдали, как раз в поход собирались в Карелию на байдарках…
Он замолчал, как будто продолжать было трудно, но все же справился с собой.
– Ну, заехал к родителям на дачу в воскресенье, продуктов привез, а у них в поселке полный кошмар. Все в шоке, отец вообще с сердцем слег, оказалось, ночью ту семью, Хомутовых, не то ограбили, не то еще что, но мужа с женой нашли мертвыми, а девочку, дочку их, в невменяемом состоянии в больницу увезли.
– Как вы сказали – Хомутовы? – вскинулась Женя. – Их фамилия была Хомутовы?
– Да, а я разве раньше не говорил? – удивился Расторгуев. – Ну да, Хомутовы.
– Что с ними случилось? – сдавленно спросила Женя.
