Было бы замечательно получить такое предложение руки и сердца, но, увы, не в этот раз и даже не в этой жизни.
Впрочем, каким бы трогательным ни казалось это признание, было одно но. Ведь Оливер предварил свое признание Рене словами: «…если бы я думал, что это улучшит ситуацию».
Да, он, возможно, женится на ней, даст ей свое имя и деньги, приложит все силы, чтобы сделать ее счастливой. Не исключено, Оливер даже согласится принять ее ребенка как своего, когда придет время, и станет ему замечательным отцом. Они могли бы неплохо, или даже отлично, жить все вместе. Но они не стали бы идеальной семьей. Рене понимала, что не имеет права вешать на Оливера свои проблемы. И она не собиралась снова выходить замуж за мужчину, который ее не любит.
Таким образом, отъезд был единственным выходом.
– …Один из тех больших трейлеров, в которых рок-звезды отправляются в турне… – Оливер, не договорив, чертыхнулся, вытащил из кармана не вовремя зазвонивший мобильник и рявкнул в трубку: – Что?
Рене не стала брать с собой траурное платье, в котором явилась к Оливеру в офис. Пришлось оставить и ковбойские сапоги, и майку с блестками. Появись она в таком виде в Нью-Йорке, все газеты целый день писали бы только об этом, издеваясь над Рене кто во что горазд. Хотя, конечно, было жаль оставлять подарок Хлои. Рене положила сапоги рядом с дверью шкафа, а затем застегнула молнию на чемодане.
– Рене? – из голоса Оливера куда-то исчезло отчаяние, звучавшее, пока он строил свои грандиозные планы побега вдвоем. – С тобой хотят поговорить несколько мужчин.
По его тону она поняла, что речь идет не о репортерах. Рене расправила плечи и вскинула подбородок.
– Кто они?
Но она уже и сама знала ответ.
– ФБР. Охрана проверила их документы. Этим людям нужно, чтобы ты вернулась в Нью-Йорк с ними.
Должно быть, они решили оказать давление на Клинта. По крайней мере, Рене надеялась, что это так и что не ее провал на родео привел их сюда. Внутри ее все сжалось при мысли о том, что кто-то мог сфотографировать ее веселой и смеющейся – ведь ее адвокаты велели ей сохранять постный вид. Но Оливер напомнил ей, каково это – быть счастливой, и она почти перестала запирать свои чувства глубоко в душе, сдерживать их.
– Ясно.
Рене попыталась улыбнуться Оливеру, чтобы показать ему, что не испугалась и не взволнована, но у нее не получилось.
– Не выходи к ним! – воскликнул он, бросил телефон и схватил Рене за плечи. – Не делай вид, что все в порядке, когда это не так!
– Ты не сможешь это исправить, Оливер.
– Могу, черт возьми! – с жаром возразил он и впился поцелуем в ее губы, словно заявляя свои права на нее.
Он не собирался отпускать ее без боя, но Рене знала правду. Это их прощание. Она не собиралась плакать. Когда-то давно семья Лоуренс показала ей, что такое любовь. Они показали ей, что есть и другая жизнь, в которой дети могут быть милыми, шумными, неряшливыми и по-настоящему любимыми. Если бы у нее не было такой подруги, как Хлоя, Рене просто не выжила бы.
Оливер, возможно, никогда не осознавал этого прежде. Но он снова подарил ей тот же подарок: любовь, счастье и надежду на будущее. Он позволил ей найти свой собственный путь в жизни и опять научил беззаботно смеяться.
Рене всегда будет благодарна ему за проведенный с ней месяц. Но она не могла сказать ему об этом, не разрыдавшись. А еще она хорошо знала, что, если Оливер почувствует ее нерешительность, он обязательно совершит какую-нибудь глупость. Например, соберет пресс-конференцию и объявит всему миру, что спал с беременной принцессой «престонской пирамиды». Это станет крахом для него.
Поэтому, едва их поцелуй закончился, Рене прижалась губами к щеке Оливера и обняла его на прощание.
– До свидания! – сказала она, подхватила свой чемодан и поспешила к двери, пока не передумала.
– Черт побери, Рене, я могу это исправить! Мне просто нужно больше времени, – отчаянно прокричал Оливер. – Я обещаю, что помогу тебе!
«Нет, – снова напомнила себе Рене, – я не должна быть его проблемой».
Поэтому она вышла, не оглянувшись.
Глава 14
Оливер выругался и уже в который раз подумал: «До свидания!» – и это все, что Рене сказала мне, уходя?» Он припарковал машину в гараже, поднялся на лифте на тридцатый этаж и зашагал по коридору к своей квартире. Но тут дверь в квартиру его отца распахнулась. Милт Лоуренс поджидал Оливера. Только этого еще не хватало!
– Пиво будешь? – предложил отец, указав на бутылку в своей руке, и Оливер понял, что от разговора не отвертеться.
Что ж, этого следовало ожидать: после того как три дня назад Рене увидели на родео в компании главы «Лоуренс индастриз», новость подхватили все газеты. Именно она, похоже, заставила Мил-та выбраться из своего загородного дома в город.
Уже в который раз Оливер пожалел о том, что его отец купил квартиру на одном с ним этаже, чтобы останавливаться здесь во время своих редких приездов в Даллас.
Приглашение к разговору, похоже неприятному, заставило Оливера почувствовать себя двенадцатилетним мальчишкой, которого собираются отругать. Вот только на этот раз речь пойдет не о детской шалости, а о семейном бизнесе, который дает им средства к существованию. Оливер поставил под удар международную энергетическую компанию, рискнул благополучием своей семьи… И все это ради Рене, которая ушла, даже не оглянувшись. Боже, как больно это осознавать!
Как выяснилось, Брантли Гиббонс, менеджер Брук Боннер, потерял много денег из-за «престонской пирамиды» и сам находился под следствием, потому что инвестировал в фирму Престона не только собственные деньги, но и средства своих клиентов. А Брук не разорвала с ним контракт только потому, что Гиббонс был ее дядей. Есть ли на свете большее благословение и проклятие, чем семейные узы?
– На. – Отец протянул Оливеру бутылку пива и махнул рукой в сторону кожаного дивана у окна, приглашая присесть. В отличие от загородного дома Милта эта квартира казалась безличной, словно гостиничный номер. Вероятно, поэтому хозяин проводил здесь не больше десяти дней в год.
– Да уж, попал ты в сложное положение! Как гремучая змея в колесную колею.
Оливер стиснул зубы.
– Папа, а можно без этих твоих идиотских ковбойских поговорок? Я сейчас не в настроении их выслушивать.
Он сделал большой глоток пива.
– Ты только не обижайся, – ответил отец, и Оливер приготовился к выволочке, потому что заслужил ее, но Милт, вдруг почти утратив техасский акцент, произнес: – Я так понимаю, Рене была с тобой, когда ты спросил, не слышал ли я о Дарине Престоне?
– Да. Она была со мной целый месяц.
Это был один из лучших месяцев в жизни Оливера.
– Ты знаешь, где Рене сейчас?
