Бейли основательно прошерстил Интернет в поисках сведений. Помимо статей из солидных финансовых изданий, он приложил ссылки и на желтую прессу. В ней статьи пестрели высказываниями друзей и знакомых, ругающих Рене и ее мать. Все обсуждали, знала ли Рене, что ее родные были мошенниками, или была слишком тупой, чтобы это понять. В любом случае все материалы были разгромными, а фото, сделанные папарацци, – ужасными: на них Рене выглядела нелепее и некрасивее, чем в жизни.
Оливер бросил просматривать эти мерзкие статьи, потому что они его уже начали злить. Ну и гадость!
Но как, черт возьми, Дарин Престон умудрялся столь долго обманывать людей? Как Клинт, неплохой парень, позволил втянуть себя в эти махинации? Оливер ничего не понимал.
В этот момент опять кто-то позвонил по телефону. Оливер взглянул на экран мобильника. Отец.
– Да, папа? – произнес он в трубку, закрывая в браузере компьютера вкладки со статьями.
– Ты ужасно разозлил Херба Риттера, сынок, – заявил отец с сильным техасским акцентом. – Думал, у тебя хватит ума этого не делать.
Оливер закатил глаза. Отец родился и вырос в Нью-Йорке, хотя его семья приехала из Техаса. Дед Оливера – Митчелл – покинул Техас, когда созданная им компания «Лоуренс майн индастриз», предшественница «Лоуренс индастриз», сделала его мультимиллионером.
Отец не был настоящим техасцем, хотя обожал им прикидываться. Милт жил в Нью-Йорке до сорока лет. Затем, лет тринадцать назад, он приобрел в Техасе дом и начал проводить тут не более нескольких недель в году.
– Я извинился перед Риттером, – ответил Оливер ровным тоном. – Мы уже перенесли встречу на другой день.
– Ничего хорошего из этого не выйдет.
Оливер стиснул зубы и решил сменить тему, прежде чем этот телефонный разговор превратится в громкий спор.
– Папа, ты слышал о Дарине Престоне?
Милт помолчал, а затем сказал:
– Об этом мошеннике? Я никогда не доверял его предложениям слишком быстрого обогащения. Кажется, о нем недавно рассказывали в новостях?
– Да.
Оливер решил не говорить отцу, что Рене сейчас находится на ранчо. В конце концов, он обещал ей уединение – единственное, что было в его силах ей обеспечить.
– А почему ты спрашиваешь о нем?
Оливер решил ответить уклончиво:
– Я получил странное письмо от Клинта. Кажется, он помогал отцу обманывать инвесторов.
– А вот это очень скверно, – заметил Милт. – Клинт был хорошим парнем. И его сестра… Как ее звали?
– Рене.
– Да, Рене. Она и Хлоя отлично ладили. Трикси… – Он замолчал и прочистил горло – даже после стольких лет, прошедших после смерти его горячо любимой жены, глаза отца всегда наполнялись слезами при упоминании ее имени. – Она обожала Рене и всегда брала обеих девочек с собой, когда ездила по магазинам. Она и к Клинту хорошо относилась, но на Рене просто надышаться не могла. Твоя мать, упокой, Господи, ее душу, недолюбливала Ребекку и Дарина Престон. А уж тебе-то известно, что она отлично разбиралась в людях.
Дети Престонов часто бывали у Лоуренсов, а вот к себе в гости Клинт Оливера не приглашал. Лишь несколько раз друзья тихонько проскальзывали на несколько минут в спальню Клинта, чтобы взять бейсбольные карточки или диск с видеоигрой и снова вернуться к Лоуренсам.
Тогда это не казалось Оливеру странным. Но что, если за этим скрывалось что-то большее? Клинт шептал ему, что они должны вести себя очень тихо – он не хотел, чтобы его мать узнала, что они в доме. Нельзя было шуметь и ничего трогать. Только сейчас Оливер задумался над тем, не боялся ли Клинт собственной матери…
– Я прочел в Интернете, что миссис Престон убежала в Европу с остальными деньгами.
– Черт! Вот ведь семейка, а? Дети Престонов были хорошими детьми, но от ребенка мало что зависит, когда он воспитывается в змеином логове. Жаль, что Рене и Клинт оказались в этом замешаны. По крайней мере, тебе больше повезло с родителями.
Милт прочистил горло.
– Да, это так, – выдавил Оливер.
Теперь поступки отца чаще всего вызывали у него разочарование и горечь, но раньше, пока мама не умерла, Оливер любил обоих своих родителей. Целых пятнадцать лет семейство Лоуренс наслаждалось счастьем, здоровьем и благополучием.
Оливер пообещал матери, лежащей на смертном одре, что позаботится о семье. Пусть он и его родные уже не так счастливы и богаты, как прежде, зато, слава богу, все они здоровы и не сидят в тюрьме, что уже неплохо.
Но этого, похоже, недостаточно для его отца – и никогда не было. Когда Милт снова заговорил, в его голосе прозвучала фальшивая бодрость:
– Ты закончил переговоры со спортивным каналом о запуске передачи про наше шоу «Все звезды»?
– Сегодня мне пришлось перенести встречу с ними из-за непредвиденных обстоятельств. Пусть Хлоя ведет эти переговоры. Разреши ей. Она делает большие успехи.
– Она – принцесса родео и выпускает дизайнерскую одежду, – напомнил Милт, как будто Оливер мог это забыть. – Не хочу, чтобы этот Пит Веллингтон приближался к ней.
Оливер закатил глаза. Пит Веллингтон нравился ему не больше, чем отцу, но Пит был настоящим ковбоем и никогда бы не позволил себе поднять руку на женщину.
– Он не причинит Хлое вреда.
Уже не первый раз в голове Оливера мелькнула мысль о том, не продать ли часть акций шоу «Все звезды» обратно семье Веллингтон. Все-таки оно принадлежало им, пока отец Пита, Дэйви, не проиграл его в покер. Пит до сих пор не простил этого ни отцу, ни Милту и пылал злобой к любому, кто носит фамилию Лоуренс.
Оливер бы с радостью уступил долю в родео-шоу Питу. Да если бы он знал, что это поможет, то даже нанял бы Пита ведущим шоу! Вот только гордость этого ковбоя не позволит ему согласиться на такое предложение. Пит считал, что Милт Лоуренс украл у его семьи родео «Все звезды», и требовал вернуть шоу на одном условии: или все, или ничего. Соответственно, он до сих пор не заполучил желаемое обратно, хотя Оливеру эта победа Лоуренсов казалась больше похожей на проигрыш.
– Хлоя прекрасно провела бы переговоры, – предпринял Оливер еще одну попытку убедить отца.
Сестра очаровала бы весь отдел маркетинга спортивного канала. И Милт тоже это прекрасно понимал, но, как обычно, проигнорировал предложение сына.
– Хлоя исполняет свои обязанности, а ты исполняй свои.
Еще раз прочистив горло, отец повесил трубку. «Родео – очень выгодный бизнес», – напомнил себе Оливер, как делал каждый раз, когда ему приходилось иметь дело с этим проклятым шоу. Да, в течение последних шести лет оно стабильно приносило доход. Но это не вовсе не означало, что Оливер обязан любить это чертово родео!
Он заставил себя направить мысли в иное русло и сосредоточиться на другой проблеме. Хотя Оливер вовсе не наслаждался путешествием по волнам памяти, он до сих пор не мог вспомнить, откуда Рене известно о его ненависти к родео, и это его раздражало. А еще он ужасно сегодня устал и ощущал себя сидящим в поезде, у которого отказали тормоза. Оливер не мог сойти с этого поезда, бросить Рене в ее беде, как это сделали все остальные. Конечно, нельзя сказать, что ее брат и отец отказались от нее – ведь они сами сейчас сидели в тюрьме. Но ни муж Рене, ни ее мать, ни друзья не встали на ее защиту. Оливер не хотел оказаться в этом длинном списке людей, предавших Рене.
