– Это я уже поняла, – отозвалась, вспомнив свой разговор с ним.
– Аннулируй брак, если еще не прошла его консуммация, – я видела, как на его скулах заиграли желваки.
– Вам-то что от этого? – не понимала заинтересованности артефактора в этом деле.
– Ты мне нравишься, Оливия, – уверенно заявил он, вызвав у меня своим признанием бешеный стук сердца. Я скрестила руки на груди, чтобы унять его. Если это всего лишь очередной обман, то оно может и не выдержать. – Ты аннулируешь брак?
– Вы ведь сами сказали, что без доказательств бесполезно идти против Ральфа, – уклонилась от прямого ответа и заметила, как Дамиан помрачнел. – Вы точно не пытаетесь использовать меня в своей игре, желая ему отомстить?
– Зачем? – недоуменно спросил артефактор. – На это нет ни желания, ни возможностей. Есть люди повлиятельнее меня, которые не прочь поквитаться с Ральфом, ведь он по сравнению со своим отцом слабак. Пока старый герцог был жив, никто не смел даже помыслить дурного об Альбертсонах, а теперь на твоего мужа могут спустить всех собак. Уходи от него, пока не пострадала, – последнюю фразу он произнес вкрадчивым голосом, при этом медленно сокращая между нами расстояние.
Внутри меня шла борьба: разум кричал одуматься и бежать, а сердце трепетало от счастья. Я не стала отстранятся, когда Дамиан подошел ко мне вплотную. Мы какое-то время смотрели друг на друга, словно вели безмолвный диалог, а затем ощутила широкую ладонь на своей спине. Я не сделала ни единой попытки уйти от поцелуя, когда его лицо начало склоняться над моим, а просто отдалась во власть охвативших меня чувств. Едва наши губы соприкоснулись, как по телу разлилось приятное тепло, а руки сами обвили его шею. Дамиан все теснее и теснее прижимал меня к себе, а поцелуй становился все настойчивее и требовательнее. Как только наши губы разомкнулись, он поднял голову – медленно, очень медленно, а я сделала глоток воздуха. Мы оба молчали, заглядывая друг другу в глаза, однако для меня и без слов все было ясно. Я пропала…
– Оливия… – проговорил все же спустя некоторое время Дамиан. – Я не могу тебя потерять сейчас, когда столько всего преодолено… – он прижал мою голову к своей груди, словно боялся, что этот момент никогда больше не повторится. Я слышала частое биение его сердца, ощущала жар, исходивший от его тела. Крепкие руки, сжимающие меня в объятиях, заставляли желать большего. В это самое мгновение я решила для себя, что непременно заведу с Ральфом разговор о расторжении фиктивного брака, как только появлюсь в доме, который никогда не был и не станет моим.
– Мне пора возвращаться, – через силу проговорила я, и Дамиан отпустил меня, удержав еще на мгновение. С трудом заставив себя развернуться, на негнущихся ногах направилась в лабораторию. Он не последовал за мной, за что была ему безмерно благодарна, так как непременно у Главы Палаты возникло бы много вопросов, на которые я могла и не найти ответов. Быстро спрятав в серебряную шкатулку артефакт, вернулась в гостиную. Он стоял спиной ко мне, но едва услышал мои шаги, сразу же обернулся.
– Я первой пойду. Закройте, пожалуйста, за собой дверь, – обратилась к нему с просьбой.
Дамиан утвердительно кивнул, продолжая пристально на меня смотреть. Мы не прощались, но и не давали друг другу никаких обещаний, однако я надеялась, что наша следующая встреча не за горами. Нацепив маску невозмутимости, покинула свой дом. Я так и не обернулась, несмотря на то, что все время, пока шла к дожидавшейся меня карете, чувствовала на себе пронзительный взгляд Дамиана, а так хотелось.
Всю дорогу до особняка летала в облаках, лишь изредка возвращаясь на землю. Я заметила еще издалека, что возле парадного входа стояла чья-то коляска и закрытый экипаж леди Альбертсон. Что за собрание они тут устроили? Герцогиня разговаривала на крыльце с немолодым мужчиной, одетым в темно-синюю мантию. Такое одеяние носили лишь целители.
– Дорогая, как хорошо, что ты приехала! Несчастье-то какое случилось! Бедный мой мальчик! – герцогиня принялась заливаться слезами, вытирая их платочком. «Неужто моим мучениям пришел конец?! Радость-то какая!» – хотелось воскликнуть в ответ, однако изобразила на лице волнение. По крайней мере, надеялась, что мне это удалось.
– Что случилось, Ваша светлость? – обеспокоенно проговорила я, переводя взгляд на мужчину, голову которого покрывала седина.
– Оливия, позволь представить тебе лорда Грэхема. Он верой и правдой служит нашей семье не одно десятилетие, – ее слезы вмиг пересохли. А я все гадала: у кого Ральф научился актерскому мастерству?
– Ваша светлость, для меня это большая честь, – целитель поспешил поцеловать воздух в нескольких миллиметрах от тыльной стороны моей ладони, после чего я слегка присела в реверансе.
– Лорд Грэхем, я все время путаюсь в этих сложных терминах. Расскажите, пожалуйста, Вы, что случилось с моим сыном, – ее голос надломился, а большие голубые глаза снова наполнились слезами.
– Не думаю, что Ее светлости стоит забивать этим свою прелестную голову. С молодым герцогом случился удар.
– Не могу поверить! Насколько все серьезно? В каком он состоянии? – поспешила узнать у него.
– Буду откровенен с Вашей светлостью. Я осмотрел герцога и могу с уверенностью сказать, что кризис миновал, и считаю его положение не очень серьезным. Однако Его светлости ближайшие дни лучше воздержаться от физических нагрузок, каких-либо переутомлений, следует избегать всевозможных стрессовых ситуаций, чаще бывать на свежем воздухе, – мужчина был словоохотлив. По мере того как он разъяснял мне ситуацию, мои кулаки непроизвольно сжимались. Ну, Ральф, ты и тут меня обошел! Ничего! День-другой и разговор между нами все-таки состоится! Судя по тяжелому взгляду герцогини, мне следовало дать ему какие-то обещания.
– Со своей стороны я определенно сделаю все возможное, чтобы обеспечить ему покой и должный уход, – заверила целителя, на что он молча кивнул.
– Сейчас он отдыхает, и желательно не тревожить его сон хотя бы пару часов.
– Лорд Грэхем, очень прошу Вас не предавать случившееся огласке, – поторопилась обратиться к нему с просьбой леди Кэтрин.
– Можете не волноваться об этом, Ваша светлость. А теперь позвольте откланяться, обещал сегодня еще заехать к графу Пэнингему. Его милость мигрени мучают, – вымолвил целитель, поглядывая в сторону своей коляски. Ему явно не терпелось покинуть нас. Не оттого ли, что все было лишь красивой игрой, и он боялся разоблачения? После того как были соблюдены все формальности, лорд Грэхем уехал.
«Ну, а Вы, маменька, когда соизволите нас покинуть?» – так и подмывало меня спросить герцогиню.
– Бедный мой мальчик! Как же так?! Если бы не слуги, даже не знаю, чем бы все это закончилось. Мое сердце однозначно не выдержало бы такого удара! – причитала герцогиня по своему сыну, словно по покойнику, входя в дом. – Всему виной явно стало вчерашнее назначение этого выскочки! Как они могли так поступить с моим мальчиком, – она бы и дальше высказывалась, если бы к нам не подошел дворецкий.
