– Не с первого и не со взгляда. Я ее доставлял с дальнего порта в фургоне. Трое суток.
– То есть время знакомиться было.
– Было. Об этом никто не знает, но тебе рассказать можно: ты чужак, и, даже если сболтнешь, тебе никто не поверит.
Они тронулись, и Чаки вывел машину на проезжую часть. Пару минут он молчал, а затем спросил:
– Я так понял, ты пожрать хочешь?
– Ты правильно понял. Отвези меня в приличное место, заодно и поболтаем.
– А о чем нам болтать?
– Ты же хотел обсудить свою девушку…
– Я? Обсудить? Да чего там обсуждать, она же не настоящая! – воскликнул Чаки и нервно рассмеялся.
– Ты сказал, что я чужак и мне рассказать можно, – напомнил Брейн.
– Ну… короче, есть у меня мыслишка одна. Хочу ее выкупить.
– У мадам?
– Мадам тут никто. Я хочу выкупить ее у своего босса.
– А зачем?
– А ты не понимаешь?
– Нет, – мотнул головой Брейн, хотя кое-какие догадки у него были.
– Я не хочу, чтобы ее тут… всякие мужики. Все без разбору. Ведь понимаешь, какая хреновина, шлюхи у мадам могут отпроситься по делам, могут сказать, что заболели, могут еще какую-то отмазу придумать, а Фиби напрочь безотказная. Она не может сказать «нет», не может боссу какому-нибудь морду разодрать и получить за это пулю. Была у нас тут история одна пару лет назад. Ту бешеную шлюху пристрелили, но это был ее выбор, понимаешь? Она знала, что за такое будет, но сделала выбор, и за это ее можно уважать, даже несмотря на то, что она шлюха.
– А Фиби не имеет даже малейшего понятия о собственной воле и своем достоинстве.
– Вот, Томас! Правильно! – воскликнул Чаки и даже выпустил руль от возбуждения, так что Брейну пришлось его подхватывать на повороте.
37
Это был обычный коммерческий караван – головное судно с навигационным оборудованием и вереница автоматизированных барж-роботов, тащивших в своих трюмах мерные контейнеры трех главных стандартов: пять тонн, пятнадцать тонн и тридцать четыре тонны.
Имелись и другие стандарты количеством более сотни, однако эти три формата были главными, и даже бывалые служащие таможенной стражи с трудом могли вспомнить случаи прохода грузовых судов с контейнерами других стандартов. А значит, смена за сменой звучали все те же учетные стандарты – пять, пятнадцать, тридцать четыре.
– Послушай, Паул, у тебя остались те таблетки? – спросил лейтенант, начальник смены, обращаясь к подчиненному сержанту.
Таблетки у Паула были, но у него на них имелись собственные планы, а лейтенант не рассчитался еще за прошлый раз.
– Нету таблеток, – буркнул сержант, делая вид, что очень занят таможенными параграфами декларации, поданной с судна-лидера.
– Как это нет? Всегда были, а сейчас нет?
– Да, так бывает, – не отрываясь от экрана, подтвердил сержант. – Мне вовремя не подогнали, и вот теперь нету.
– Может, знаешь, у кого есть?
– Может, у кого и есть, только мы на смене – у наших точно нет.
Лейтенант вздохнул и, машинально распаковав пачку гигиенических салфеток, начал поочередно вынимать их и бросать в мусорный конвертер.
Получив очередную порцию, конвертер гудел, собираясь с силами, затем следовала вспышка и щелчок. После чего лейтенант бросал в конвертер следующую салфетку.
Сержанта это раздражало, но пусть лучше начсмены сжигает салфетки, чем снова терзает его с этими таблетками.
«За прошлые сначала расплатись», – мысленно потребовал он, ожесточенно пролистывая поданные на пост документы.
Ж-ж, шварк… ж-ж, шварк…
Сержант вздохнул и принялся по пятому разу пролистывать сопроводительный пакет. Из-за этого лейтенанта он никак не мог сосредоточиться на работе, при том что шел последний час смены, и он плохо соображал из-за усталости. А тут еще это: ж-ж, шварк.
Сержант осторожно покосился на лейтенанта. Нет, тот делал это не назло, он действительно находился в какой-то прострации.
У сержанта появилось стойкое ощущение дежавю. Ему стало казаться, что он уже встречался с этой декларацией. Да-да, первые пять страниц были новыми, но остальные носили следы электронной модификации. Как он не замечал это прежде, ведь это была явная подделка?
На первый взгляд документация была подлинной со всеми страховочными кодами, однако стоило включить приложение «релогер», как постовой сервер тотчас показал внутренние решетки документа, на которых были видны следы ионных склеек.
Лейтенант услышал, как зашумел сервер, и оторвался от своего занятия.
– Ты запустил этого монстра? – спросил он, подразумевая приложение «релогер», которое следовало держать в фоновом режиме, однако такой режим для их устаревшего сервера был неподъемным.
– Тут какая-то хрень, лейтенант. Ты бы взглянул… – предложил сержант, отъезжая на стуле в сторону.
Лейтенант скомкал оставшиеся несколько салфеток и разом забросил в мусорный конвертер, отчего аппарат будто поперхнулся, но не сдался и не выбросил мусор обратно, а стал мстительно накапливать энергию.
Наконец он ударил по салфеткам со всей накопленной мощью и уничтожил их со щелчком, больше похожим на винтовочный выстрел.
Однако ни лейтенант, ни сержант этого выстрела и яркой вспышки не заметили. Оба были захвачены наблюдением за картиной меняющейся структуры документа.
– Это подлог, сержант. Вызывайте патруль.
– А точно патруль? – переспросил сержант.
– Ну разумеется! Ты же не хочешь, чтобы эти уроды покромсали нас тут и сделали чаши из наших черепов?
– Нет, не хочу, – признался сержант. – Ладно, я набираю код.
Трясущимися руками он дважды набирал код с ошибками, сбрасывал и снова набирал, пока наконец на экране не появилось заспанное лицо дежурного-гоберли.
– Двадцать второй пост… слушаю…
– Это мы двадцать второй пост!
– А, точно, это я тут на вызове прочитал… – дежурный растер лицо ладонями и взъерошил волосы. – Так что там у вас?
– У нас подлог документов.
– Что?
– В смысле, что фальшивые. Должна быть целая матрица, а она…
– Прорыв у нас! – закричал вмешавшийся лейтенант, которому надоело блеяние подчиненного.
– Какой прорыв? – встряхнулся сонный гоберли.
– Нарушители идут конвоем, и мы не можем их остановить!
– А, понял! Уже реагирую!..
38
В ангарах патрульного поста дремала на подвесках четверка дежурных перехватчиков с эмблемами пограничного департамента. Дежурство подходило к концу, и пилоты уже строили планы на вечер, перебрасываясь короткими фразами, поскольку все темы уже были обсуждены и все разговоры переговорены.
