Что же, значит, иного выхода нет. Он задержал дыхание, вскарабкался на лестницу и зажмурился, когда начальник включил подачу «вниз».
Даже когда его ноги коснулись пола шахты, лейтенант Гайер какое-то время оставался с закрытыми глазами. Но затем осмотрелся и, немного поколдовав с многополярным фонарем, нашел самый эффективный спектр для густого протонового «супа».
И почти сразу обнаружил у дальней стенки шахты злополучную сумку. Однако, стоило лейтенанту попытаться добраться до нее, как разогнанные первоначальным импульсом фонаря протонные сумерки снова заволокли пятно освещенности, и Гайеру пришлось водить фонарем из стороны в сторону, как веником, чтобы опять увидеть сумку.
Наконец он почти добрался до нее, оставалось сместиться еще на полметра, чтобы дотянуться и схватить, однако для этого требовалось отпустить лестницу, которая единственная сейчас связывала его с реальным миром в этих холодных протоновых сумерках.
Поговаривали, будто реальность в такой среде искажалась, а то и исчезала вовсе. Правда, в инструкциях ничего такого не писали, а Гайер любил читать инструкции. Да что там инструкции, он ухитрялся добираться до отчетов категории «альфатрон», куда персоналу ниже четвертого периода адаптации запрещалось даже заглядывать.
Но лейтенант рисковал и в пределах второго уровня адаптации умудрился добраться до должности помощника начальника конвоя, в то время как равные начальнику по уровню адаптации остановили свой карьерный рост на сержантских должностях.
Оттого они его и ненавидели. Выскочка! Ах, если бы они знали, что в погоне за сверхинформированностью он порой ходил по краю!
«Ну еще… Еще немного!»
«Нет, не дотянуться… Нужно отпустить трап».
«Отпустить? А как его потом найти?»
Сверху донесся шум ветра, смешанный с ревом землеройного робота. Гайер видел подобную машину у них на базе в Секвойере.
Решившись, наконец, отпустить трап, Гайер почувствовал себя так легко, словно птица в многослойном аэрогазовом океане, где можно позволить себе все.
И лейтенант позволял. Он забыл о времени, обязанностях, долге. Он забыл о своем происхождении и отказывался видеть сны и грезы, замешанные на астероидных обломках. Ему виделись прекрасные водопады, низвергавшие кубометры зеленоватой воды и вздымавшие водную взвесь, которая питала многоярусные джунгли.
На смену водопадам, о которых грезили джунгары, приходил бездонный теплый океан, изобиловавший крилем и тучными косяками нобля, атавистические воспоминания о которых не помогли побороть в себе драккены.
«Уа-уа!» – доносилось откуда-то сверху. А сверху ли? Гайер уже потерял ориентацию и почти расстался с рассудком.
«Ах да, сумка!» – вспомнил он и ухватился за этот образ. Наконец он нашел ее, подхватил, но, повернувшись, не увидел трапа.
Неужели трап убрали, бросив его здесь погибать? Лейтенант помнил, что в случае необходимости выводить реактор на режим можно было даже с частичным засорением шахты. Поток тепловых частиц просто размажет его до уровня плазмы, а потом ремонтникам при обслуживании придется лишь чуть больше поработать нейтрализатором. Только и всего.
Гайер хотел закричать, однако в шахте была собственная физика, и голос будто отказал ему. Тогда он стал бешено размахивать фонарем, разгоняя протонные облака, и вдруг заметил трап, который никуда не девался и спокойно дожидался его, принимая запредельные дозы разрушительного излучения.
Лейтенант вскочил на ступеньку, и трап сразу пошел наверх. Еще немного, и Гайер различил свет, но не прямо перед глазами, а как-то на периферии зрения.
Наконец он сделал вдох, и воздух, хлынувший в легкие, заставил его закашляться.
– Сумку давай! – прокричал начальник, однако лейтенант скорее угадал, чего тот требовал, по искаженным чертам лица. Он не оглох, он слышал звуки, однако плохо понимал их назначение.
Зрение восстанавливалось неравномерно, что-то лейтенант видел, что-то нет. Но вот он различил лицо одного из первопериодников – глаза бедняги были расширены от испуга, и, по всей видимости, такое впечатление сейчас производил лейтенант.
Гайер еще не успел ужаснуться своей участи с вероятной утилизацией как образца, сошедшего с программы адаптации, когда услышал голос начальника:
– Возьми вот это.
Лейтенант не отозвался, тогда начальник шагнул к нему и показал какую-то капсулу – большую, желтого цвета.
– Проглоти это! Проглоти это немедленно!
Поскольку лейтенант все еще плохо соображал, начальник почти насильно запихнул ему капсулу в рот и приказал:
– Проглоти ее, у тебя совсем мало времени!
И Гайер, сделав глотательное движение, почувствовал, как эта капсула словно булыжник прошла по пищеводу и упала в желудок.
И как будто сразу начала действовать. Да, лейтенант тотчас глубоко вздохнул и огляделся с таким видом, будто все вокруг видел впервые. Впрочем, так оно и было, начальник использовал экстремальное средство, чтобы перезапустить погибающего помощника. Правда, при этом часть накопленной прежним лейтенантом Гайером информации терялась. Но эта потеря не касалась должностных знаний, а только эмоциональной составляющей, делавшей новую личность эмоционально восприимчивой.
Итак, лейтенант оказался перепрошит и теперь чувствовал себя намного лучше. Да что там «лучше»! Настолько хорошо, что даже начальник позволил себе улыбку, наблюдая восстановление начавших было распадаться тканей лица его помощника. Но внезапно он перестал улыбаться и, еще раз услышав в наушнике повторенное сообщение штурмана, крикнул:
– Тревога!
И рванулся к винтовой лестнице, однако тут же вернулся и, сунув в руку Гайера еще одну капсулу, помчался по лестнице наверх.
Лейтенант постоял еще немного, прислушиваясь к механическим звукам – жужжаниям приводов, щелчкам расцепителей и доносившимся со всех сторон приглушенным переборками командам. И только сейчас понял, что у шахты он остался один – все разбежались по своим постам.
Вздрогнув, включилась подача грузовой балки, которая стала опускать в шахту топливный цилиндр.
– Пора и мне… – прошептал лейтенант и, разом проглотив вторую капсулу, отправился к себе на пост.
40
Это оказались не амморайдеры, а довольно распространенные в пограничном департаменте Метрополии перехватчики, «кортел». Лейтенант хорошо помнил их характеристики и силуэты – пустых и с подвесками.
Они были укомплектованы полностью, и это давало им преимущество при первом залпе, в случае если бы они застали противника врасплох. Однако сейчас их видели хорошо, а значит, группе следовало выполнить маневр, но с полными подвесками они имели массу в полтора раза больше штатной, и это усложняло их задачу.
Время переговоров и бесхитростного обмана прошло, и на батарейной барже поднялись бронированные створки, закамуфлированные под грузовые люки.
