Брейн видел, что кока очень тяготит их приход, однако тот не мог уйти без разрешения механика.
– Ладно, у тебя на кухне полно дел… Иди, Саид, мы уж тут сами как-нибудь.
– Спасибо, дженджи, я пойду.
И кок ушел, однако тут же появился Сальгадо с высокой баночкой, наполненной кусочками ревеня, плававшими в красно-зеленом маринаде.
Поставив его перед гостями, он криво улыбнулся, положил перед ними завернутые в салфетки столовые приборы, после чего изобразил некое подобие поклона и ушел.
– Давай налетай, пока дешево! – подбодрил озадаченного Брейна механик и принялся распиливать кусок мяса на своей тарелке.
Брейн последовал его примеру и вскоре попробовал настоящее мясо. Лишь однажды ему случилось его пробовать, и то совсем малюсенький кусочек, а тут громадный эскалоп! Разумеется, мелких грызунов и птиц, которых приходилось иногда употреблять в пищу, он за мясо не считал.
– Это правда, что ли, мясо? – уточнил он.
– Ну разумеется! – кивнул гоберли, лихо расправляясь со своим куском.
– А какое это мясо?
– Что значит «какое»?
– Ну, мясо – это мышечные ткани какого-нибудь большого животного.
– Да, мышечные ткани какого-нибудь, – легко согласился механик.
– А что это за животное?
– Слушай, тебе не все равно?
– Не все равно, – ответил Брейн и отодвинул тарелку.
– С чего вдруг? – поразился гоберли и отодвинул свою.
– Я не так часто ем настоящее мясо, чтобы относиться к этому так пренебрежительно.
Механик вздохнул. Пафос Брейна его затронул.
– Ну хорошо, я оценил твою позицию, Гомес.
– Томас.
– Извини, Томас. Я твою позицию оценил и полностью поддерживаю. Не так часто мы кушаем настоящее мясо, чтобы забывать этот момент, как какой-нибудь акт пожирания синтетического дерьма из картриджа. Я правильно развиваю твою философскую концепцию?
– Ты развиваешь мою философскую концепцию как нельзя лучше, Эрни.
– Тогда, следуя в тренде твоей концепции, я сообщаю, что мы кушаем мышечные волокна энтомологической культуры фугу.
– Ага, – кивнул Брейн, придвигая свой эскалоп.
– Вот именно, – кивнул гоберли, возвращаясь к своей тарелке.
– Теперь осталось выяснить пустяк: вот этот фугу – он прыгает, летает или плавает? – уточнил Брейн, ожидая любого, по его мнению, подходящего ответа.
– Фугу – это бланж, Гомес.
– Томас.
– Да, Томас, прошу прощения. Это бланж, который размножается с поразительной скоростью, если ты успеваешь давать ему соответствующую подкормку.
– То есть это не животное? – уточнил Брейн, снова откладывая нож и вилку.
– Бланж – не животное, он бактериальный. Кушай давай, а то остынет. Как тебе, кстати, ревень?
– Я уже попробовал, причем впервые. Похоже на растительные волокна.
– Вот! – воскликнул механик, добивая свою порцию мяса.
– Кстати о волокнах, Эрни. Бактериальный бланж – это понятно. Но я чувствую на языке волокна – настоящие волокна мышечной массы…
– О! А вот тут ты приближаешься к основному вопросу, почему нас здесь просто так покормили на две с половиной тысячи монет.
– Что ты сказал?
– То, что слышал. Кок выдал нам дорогостоящие порции, которые он продает на бирже за соответствующую цену.
– Но… почему?
– Послушай сначала, – сказал механик, отодвигая пустую тарелку. – Мы берем все пожирающий бланж фугу и скармливаем ему все, что попадет под руку, начиная с остатков картриджного питания до некоторых видов смазки из машинного отделения, прокладок газораспределительной системы судна и даже некоторые виды отделочной плитки. Да, там фугу тоже есть чем поживиться.
– Это ты сейчас о чем?
– Молчи и слушай, вопросы потом. Так вот этот пройдоха Джо Саид Планц и раньше разводил фугу, чтобы получать примитивные гранулы и сдавать их за небольшие деньги. Колония у него была хорошая – тут разговора нет. Но разок он мне пожаловался, что мог бы поднимать деньги в сотню раз большие, если бы удавалось сдавать волокнистый белок. Понимаешь?
– Пока в общих чертах, – признался Брейн.
– Ну, он сказал и пошел дальше, а я стал раздумывать. У меня ведь полно всякой всячины в загашниках валяется – неоднократно через свои запасы судно спасал, можно так сказать.
– Прямо-таки спасал?
– Спасал капитана от излишних трат на вызов эвакуатора. Это ж бешеные деньги.
– Понимаю, Эрни. Давай дальше.
– При случае я подтаскиваю любые железки, что находятся рядом, и в свое время удачно подтащил пару экструдеров для производства стекловолокна. Немного поработал над подачей, добавил высокочастотный кристаллизатор на выходе, и вот пожалуйста – после недолгой отладки гранулы фугу начали перерабатываться в высокочистый волокнистый белок.
– То есть… – Брейн указал вилкой на остаток своей порции.
– Вот именно. Это мясо сделано из бактерий, которые перерабатывают всякий мусор и даже дерьмо.
– Дерьмо? – скривился Брейн.
– А что такого? Вот синтетическую клетчатку из дерьма ты жуешь, а тут исключения делать?
– Ладно. В чем у кока долг перед тобой?
– Я делаю вид, что хочу забрать у него свой агрегат для получения волокна. А он крутится, пытаясь отмазаться от выплат, и вот – дает мне проценты.
– Нормальные проценты, – заметил Брейн, доедая свой эскалоп.
– Я тоже так думаю, но, чтобы эта сволочь не зазналась, я его регулярно прессую, чтобы помнил, из-за кого ему улыбается такие деньги поднимать.
– А как он поднимает? Ему же команду кормить.
– Команда у нас пятнадцать человек, с тобой шестнадцать. Вся кормежка из картриджей. Но все двадцать четыре часа он через фугу майнит волокнистый белок, чтобы сдать его на первой же остановке на биржу.
– Хороший бизнес.
– Прекрасный, если бы он еще не пытался зажимать мои проценты. Причем до этого бизнеса он был вполне адекватным коком, но деньги его испортили. Ну ладно, доедай ревень, который тоже, кстати, делается из технической клетчатки.
– Тоже экструдером?
– Разумеется. Тут ведь тоже волокна используются, правда требуется наполнение из хлорофилльной плазмы, но это он производит из водорослей, под которые приспособил фекальный бак.
– Что?
– Дело ведь не в том, где они размножаются, а как очищаются, и в этом я ему помог. Добавил центрифугу с выходом на жидкостной скруббер, так что очистка получилась вполне промышленная.
