Афганская «мыльная опера» с главным героем в лице Дустума никак не хотела заканчиваться. Обиженный Акбар Бай заявил, что, если даже генерал хоть сто раз извинится перед ним, он его не простит. Он обратился в афганское правительство с требованием наказать Дустума, пригрозив, что в противном случае он и все его сторонники откажутся от афганского гражданства. Поняв, что «кино» пора заканчивать, влиятельные политические деятели Афганистана попытались урегулировать конфликт между Дустумом и Баем политическими методами. Бывший президент Афганистана, глава партии «Исламское общество Афганистана» Бурхануддин Раббани провел встречу с президентом Карзаем по этому вопросу, и конфликт быстро сошел на нет. Его горьким послевкусием стало осознание того, что именно Раббани дирижировал проведением многотысячных демонстраций по всей стране в поддержку опального генерала. Через несколько лет Дустум повторил свой «подвиг», взяв в плен политического конкурента Ахмада Ишчи и изнасиловав его стволом автомата. После этого узбекский герой, страдавший циррозом печени, спешно улетел «на лечение» в Турцию, откуда официально вернулся на родину лишь в 2018 году. В аэропорту имени Хамида Карзая его встретили взрывом.
Индийские и афганские танцы
Не успело счастливо закончиться многосерийное «живое» кино с генералом Дустумом в главной роли, как власти Афганистана взялись за сериалы на телевидении. Афганский парламент и министерство культуры решили попробовать ввести новые ограничительные правила работы местных СМИ, в первую очередь это касалось государственного и частного телевещания на всей территории страны. Стараясь потрафить религиозным мракобесам, депутаты и чиновники от культуры запретили показ зарубежных сериалов, танцев в исполнении пар — мужчин и женщин, а также приезд в страну зарубежных артистов с гастролями, аргументировав свое решение тем, что «сериалы портят молодежь» и нарушают нормы исламской религии. По мнению авторов нововведений, танцующие индийские женщины по ТВ показывались «полуголыми», то есть в коротких юбках, в топиках, без платков, что противоречило шариату и портило афганское общество в целом. А показы совместных танцев мужчин и женщин запретили потому, что танцующие не являются мужем и женой, что по нормам шариата строго запрещено. Шариатские догматы гласят, что женщина и мужчина, не имеющие родственных отношений, не имеют права даже прикасаться друг к другу.
По предложению министерства культуры и информации Афганистана парламент запретил не только гастроли и концерты иностранных артистов, но и показ таких выступлений в записях. Кроме того, он запретил рекламировать в СМИ или иными способами деятельность иностранных банков, связанную с выдачей процентов на вклады населения. Причина была та же: шариатские нормы запрещали давать деньги в ссуду под проценты и ростовщичество. Об этих сакраментальных изменениях в работе СМИ журналистов известил в Кабуле первый секретарь парламента Абдул Хаваси, видимо, забыв, что телевидение в Исламской Республике в основном частное. Он заявил, что новые правила будут опубликованы во всех СМИ, а их нарушители будут лишены лицензий. Частные афганские каналы дружно проигнорировали это решение. В частности, телеканал «Толо», который поддерживали американцы, наоборот, удвоил объем показа индийских сериалов и банковской рекламы. В этой связи получился скандал, который разрастался как снежный ком, и в него против их воли оказались втянутыми высшие государственные деятели.
Понаблюдав за сражением телевизионщиков с представителями Минкульта и народными избранниками, свое веское слово решил сказать главный третейский судья — Хамид Карзай, заявивший, что в работу журналистов вмешиваться нельзя, но все, что противоречит шариату, все-таки должно быть запрещено. Стараясь потрафить обеим сторонам конфликта, глава афганского государства уточнил, что «все, что противоречит шариату в СМИ и в обществе в целом, должно быть запрещено, а нарушители должны понести наказание». В то же время, по его словам, «ни правительство, ни парламент не имели права вмешиваться в законы и правила журналистики, в том числе телевизионной». Получилось как в старом добром советском мультфильме «В стране невыученных уроков» — «казнить нельзя помиловать». В результате ничего не изменилось и все остались при своих амбициях — депутаты и минкультовцы кляли ТВ, а телевизионщики продолжали рекламировать банки и показывать индийские танцы и сериалы.
Может быть, то, о чем я пишу в связи с «голыми женщинами» и шариатом, может показаться читателю комичным. Во многом это так и есть. Но нельзя не упомянуть о том, как круто изменилось отношение афганского общества к общению в повседневной жизни мужчин и женщин после падения демократического строя и прихода к власти «детей гор». В 1983 году мне посчастливилось более месяца проживать в гостинице «Кабул» (ныне «Кабул-Серена») рядом с площадью Пуштунистана. Жил я на втором этаже отеля, а первый этаж был оборудован под свадебный зал, где почти каждый вечер гремела музыка и били барабаны, из-за чего я никак не мог уснуть. Люди бракосочетались и шумно веселились по этому поводу. Приглашенные на свадьбу мужчины — родственники и друзья как со стороны жениха, так и невесты, стояли по одну сторону зала, а женщины — по другую. Все прибывавшие гости группами подходили к жениху и невесте, их родителям и близким родственникам, одаривая их подарками и огромными букетами цветов. Помню, что зал буквально утопал в белых и красных розах и фирменных сборных букетах, которые ставились в огромные вазы. После этого праздник начинали мужчины, которые кружились в ритмичных танцах перед женщинами, стараясь понравиться подружкам невесты, а после этого одетые в модные нарядные платья женщины исполняли свои медленные танцы перед мужчинами. На этих праздниках чадры или паранджи отсутствовали вовсе, лица всех женщин были открыты. Мужчины старались принаряжаться в костюмы европейского покроя, ну а военные, конечно, были одеты в праздничные мундиры. После веселья с танцами и песнями приглашенных артистов и музыкантов гостям, как правило, подавались сладости и чай. Обильные банкеты с бараниной и пловом проводились уже после праздничной церемонии в доме жениха, куда гости разъезжались от центрального входа в гостиницу на личных и арендованных празднично украшенных автомобилях. Так было при нас. Но все изменилось.
Как-то раз меня пригласил на свадьбу своего сына главный редактор афганского еженедельника «Абади Уикли», с которым я познакомился в первые дни своей командировки. Долго думал — идти или не идти, и решил, что все-таки пойду, чтобы не обидеть товарища. Церемония должна была состояться в Кабуле, в одном из приличных больших ресторанов в районе Шахре Нау, где был арендован банкетный зал. Помятуя прошлое, я съездил на Чикен-стрит, где купил два огромных роскошных букета — жениху и невесте. Ближе к вечеру в отглаженном костюме с отливом и модном галстуке я отправился в ресторан. Гости еще только собирались, и я скромно сел за один из самых дальних столов, не найдя большой открытой площадки для танцев. Для себя отметил: приходят почему-то одни мужики, женщин не видать. Прибывали молодые и взрослые мужчины почему-то без цветов и подарков, одеты они были по-разному: кто в джинсах и стильных рубашках, кто в национальных костюмах — «шальвар — камизах» — широченных шароварах и длинных рубахах навыпуск, кто в брюках и свитерах, что выдавало невысокое имущественное положение родственников жениха.
