Каково же было удивление военных, когда они увидели, что кяризы кое-где выходят даже в периметре базы! В общей сложности за примерно час нашего путешествия по «пересеченной» минами местности мы нашли три ряда кяризов. Причем чем дальше мы удалялись, тем больше и глубже они становились. Наконец наш проводник остановился, сказав, что дальше не пойдет, так как мины там стоят сплошняком. Определив координаты кяризов на местности и проследив их возможное направление, мы пришли к выводу, что моя память меня не подвела и таких подземных тоннелей в указанном направлении могут быть десятки, если не сотни.
Радость нашей находки стала головной болью для инженеров. Они с серьезностью подошли к вопросу и сказали, что операция по обезвреживанию возможных путей инфильтрации противника может стоить очень больших денег. Специалисты засняли несколько самых характерных — глубоких рукотворных кяризов, откуда уходили пути под землю. Для этого пришлось переместиться уже на само минное поле. Осторожно ступая по недоброй степи, саперы подобрались к одному из них и провели масштабированную фотосъемку. Само наличие этих подземных каналов стало неожиданностью для иностранных военных. И канадцы, и англичане были благодарны русским за эту находку. Пожалуй, для всех без исключения, переживших утром церемонию прощания с погибшим танкистом стало ясно одно: эта находка позволит в будущем избежать гибели хотя бы нескольких солдат.
Когда мы возвратились на базу из похода, офицеры принялись изучать карты аэрофотосъемки местности и обнаружили предположительные входы в подземные тоннели к западу от KAF. Это была пусть маленькая, но победа. Каждая из служб, участвовавших в нашей короткой экспедиции, провела брифинг, на котором разрабатывались меры безопасности в связи с опасной находкой. Военные обменялись контактами и разошлись решать новую возникшую проблему.
Перед отлетом из Кандагара мы сидели на ступеньках Boardwalk и пили замороженный капучино, думая каждый о своем. Неожиданно для самого себя я стал повторять слова пастыря, сказанные утром на аэродроме. Сидевший рядом Дэниэл, медленно кивая головой в такт моим словам, снял с груди висевший рядом с номерным военным еще один металлический жетон и протянул его мне, дав понять, что он мой. I Will Be Strong And Courageous. I Will Not Be Terrified Or Discouraged. For The Lord My God Is With Me Where ever I Go. Joshua. 1.9, — написано на этом жетоне, который я бережно храню. «Я буду сильным и храбрым. Я не устрашусь, и мужество не оставит меня потому, что мой Бог Всевышний со мной, куда бы я ни пошел…»
На летном поле KAF есть специальное место сбора пассажиров — это деревянные скамьи, обрамленные железобетонными заграждениями, рядом с которыми стоит вместительный наземный бункер из железобетона на случай ракетного обстрела. Мы сидели и ждали самолета, который задерживался где-то в пути. Сначала диспетчеры сказали, что можем залететь на час в Лашкаргах — есть груз для тамошней британской военной базы, но потом информировали, что туда не полетим, но задерживаемся из-за погрузки амуниции для Кабула. Майкл в это время рассказывал мне о профессии военного летчика, об опасных полетах в Ираке и приземлении на аэродроме вопреки инструкциям с бомбами на борту, а также и о том, как работал военным атташе в Белоруссии. Взлетели мы поздно ночью, самолет был забит грузом под завязку. На земле нас уже встречали канадские военные. Прошли через зал ожидания и лабиринт заграждений прямо на военную базу, где нас ждал автомобиль. Оттуда поехали интересным путем в сторону джелалабадской дороги. Раньше я думал, что здесь кругом один пустырь, но оказалось, что одни мелкие военные базы, и от одной к другой вели невидимые глазу пути сообщения. Побывав на одной из баз, где мои сопровождающие получили свою месячную зарплату у финансиста, мы двинулись к дому и выехали на дорогу возле бензоколонки «нового» советского микрорайона.
У посольства распрощались, я сел в свой внедорожник и поехал домой. Написанный мной материал о канадцах в Афганистане понравился как военному атташе, так и послу этого государства. Писал я не о всякой ерунде типа борьбы с международным терроризмом, а о жизни молодых и не очень людей на войне едва ли не в самой горячей афганской точке. После того как Майклу профессионально перевели мой репортаж на английский, он на радостях пригласил меня на закрытую традиционную встречу военных атташе, которая проходила в очень приличном ресторане, расположенном в «зеленой зоне». В этом ресторане, кстати, работали русскоговорящие девушки из стран СНГ.
О предстоящей встрече я проинформировал помощника посла по административно-правовым вопросам и получил от него добро. На посиделках в ресторане, где мы пили пиво и дорогущее красное вино, помимо прочих присутствовали военные атташе Канады, США, Польши и Пакистана в Исламской Республике Афганистан, а также некоторые другие. Напротив, видимо не просто так, сидела молодая красотка в военной форме НАТО. Офицера связи, вероятно, пригласили специально из-за меня. Воспользовавшись случаем, я одарил часть гостей сборником рассказов «Мы из ArtofWar», где собраны рассказы ветеранов и авторов книг по военной тематике, впервые опубликовавших их на интернет-сайтах Artofwar.net.ru и Artofwar.ru. Канадскому военному атташе также был вручен первый номер журнала «Боль сердца моего».
Больше всех был рад подарку сидевший по левую руку от меня военный атташе Пакистана, который сказал, что книгу обязательно ему переведут. Его больше всего мучил вопрос, стала ли причиной гибели президента Зия уль-Хака рядовая авиакатастрофа или «шурави» посредством ПЗРК или каким-нибудь другим образом отомстили Пакистану за Бадабер, где в лагере для военнопленных погибли советские солдаты. Я его уверил, что советские люди подобным вероломством не занимаются.
Зов предков
Приближалась весна. Это было заметно по тому, насколько меньше черного нагара оседало на стенах возле входной двери — афганцы стали не так интенсивно топить по ночам печи мусором, по утрам можно было порой даже вздохнуть полной грудью морозный воздух кабульского утра, пусть и с легким привкусом дыма. Первого марта, во Вселенскую (мясопустную) родительскую субботу, Алексей Милованов предложил съездить на русское кладбище — прибраться на могилах предков. Вместе с нами засобирались и помощник посла с супругой. Решено было также помянуть души умерших граждан царской России и Советского Союза, зажечь на надгробиях привезенные Алексеем из Москвы свечи.
Русское кладбище расположено на высокой горе в небольшом кишлаке, примкнувшем к ее западному склону. Вокруг него находятся дома небогатых афганцев. Никто не знает, когда и кем было основано это кладбище, но полустертые надписи на некоторых плитах гласят, что тут похоронены русские и советские граждане — вероятно, это работники русских и советских дипмиссий. Два года тому назад российские строители из фирмы «Моссиб», узнав, что в горах Кабула есть такое кладбище, безвозмездно отреставрировали могилы соотечественников, отделав их мрамором и гранитом. Никто не ведает, кому принадлежит эта земля. Иногда за русскими могилами ухаживает седой белобородый старик, живущий в доме над погостом. Россияне раз от раза снабжают его небольшими деньгами, чтобы он иногда чистил территорию — проживающие по соседству афганцы выбрасывают туда из окон мусор.
