В связи с диким загрязнением воздуха забил тревогу и Минздрав, сообщив, что более трех тысяч человек ежегодно умирали в афганской столице от заболеваний, вызванных отравлениями угарным газом. По словам главы министерства Амина Фатеми, многие жители Кабула страдали легочными заболеваниями, сердечно-сосудистой дистонией, малокровием, гипертонией и рядом других опасных заболеваний, являвшихся следствием сильного загрязнения окружающей среды. Всего же в столице, население которой, по разным оценкам, составляло от 4,5 до 6 миллионов человек, ежегодно умирало 76,5 тысячи жителей. Ведомство разработало законопроект об охране окружающей среды, состоящий из восьми статей и 77 пунктов, который был направлен на утверждение в совет министров и министерство юстиции. Если бы этот документ был принят, то условия работы государственных предприятий и промышленных объектов частного сектора осложнились бы в связи с предписанием значительно сократить объем вредных выбросов в атмосферу. Но его, конечно, не приняли, и все осталось по-старому.
Одновременно по приказу Карзая была создана специальная комиссия, которая должна была очистить Кабул от попрошаек, терроризировавших иностранцев. Предполагалось, что всех отловленных в городе неимущих передадут Красному Кресту, на который и ляжет ответственность за их дальнейшую судьбу. Но вокруг Кабула в палаточных городках обитали более 60 тысяч обездоленных голодных людей, из них 6 тысяч составляли дети. Афганскому Красному Кресту выполнение поручения президента было не под силу, тем более что правительство свои инициативы финансировало только на бумаге.
Как раз под президентский указ я посетил один из кабульских лагерей «попрошаек», но уже с охраной, припомнив то, как нелепо закончилась моя предыдущая «гуманитарная миссия». То, что я увидел, было за гранью человеческого восприятия. В рваных палатках почти на голой земле афганские дети спали на морозе в обнимку с собаками, пытаясь хоть как-то согреться. На многих из них не было никакой обуви, а вместо зимней одежды на маленькие тела были напялены десятки грязных маек и фуфаек. Весь нехитрый скарб семьи афганских «попрошаек» состоял из чайника, котла для приготовления пищи, емкости для воды и нескольких ложек. Это была «жизнь» за гранью человеческого представления о нищете. Таким был в то время Афганистан, где 40 % населения жило за «чертой бедности», которая, по существу, вычеркнула их из жизни, а еще 40 % готовилось «перейти этот Рубикон».
С «попрашайками» в городе за место под солнцем дрались бездомные собаки, коих в афганской столице обитало около 100 тысяч. Заместитель начальника отдела очистки кабульской мэрии Шамс уль-Хах Шамси как-то раз, выступая по телевидению, сообщил, его отдел не в состоянии бороться с бродячими животными, так как отряд очистки составлял всего 30 человек, которые могли проводить лишь разовые мероприятия по умерщвлению собак в зависимости от эпизодически выделяемых на это мероприятие средств. Для того чтобы эффективно бороться с бродячими животными, Шамси было необходимо 140 тысяч долларов. Афганский собаколов намеревался израсходовать эти средства на приобретение спецмашин для сбора мертвых животных, яда, 20 тонн мяса, используемого в качестве приманки, а также фонарей, краг, респираторов и сапог для членов команды истребителей животных.
— Для достижения исчерпывающего результата в деле истребления бродячих собак, разносящих инфекцию по Кабулу, потребуется 1200 человек, которым нужно будет выплатить за работу как минимум по четыре доллара каждому, — заявил Шамси. Однако ни у мэрии Кабула, ни у афганского Минздрава таких денег не нашлось. И слава богу.
У истоков афганской трагедии
В один из январских дней, листая Интернет, я наткнулся на сообщение о том, что «знаменосец победы» и Герой Советского Союза генерал Валентин Иванович Варенников находится в тяжелом состоянии в больнице после перенесенной операции. Это было очень неожиданно, ведь Варенникова я видел у нас в посольстве еще совсем недавно. Зачем он тогда приезжал, я сначала не понял, но в ходе краткосрочного визита он вместе с сопровождавшими его лицами съездил в долину Панджшер, где опустился на колени перед гробницей полевого командира душманов Ахмадшаха Масуда, положив на нее руку. Выходило так, что он прилетал сюда прощаться со страной, у истоков трагедии которой стоял еще в начале 80-х. Посол тогда выделил ему временно пустовавший отдельный кабинет советника-посланника. По словам Замира, бывший первый заместитель начальника Генштаба ВС СССР и главнокомандующий Сухопутными войсками «все еще находился в образе», из которого никак не мог выйти долгие годы. Да и я обратил на это внимание: Варенников, уже не занимавший на тот момент никаких постов, твердым голосом отдавал кому-то приказы, распоряжения, давал указания. А все вокруг него бегали и суетились, почти так же, как и четверть века назад.
В 1986 году на одном из совещаний во дворце Тадж-Бек Валентин Иванович жестко выговаривал мне в связи с, как ему казалось, неумными вопросами, которыми я его озадачил. Тогда я спросил стратега, зачем так много воинских частей и подразделений было задействовано при проведении кандагарской операции, ведь можно было обойтись без больших людских потерь, используя авиацию, артиллерию и ракеты. Побагровев лицом, Варенников тогда очень жестко мне ответил, что «армия, которая не воевала хотя бы 10 лет, перестает быть армией» и что одной из причин ввода войск в Афганистан была как раз «обкатка» личного состава.
Что ж, «обкатались» мы тогда за девять лет неплохо — более 15 тысяч погибших и 60 тысяч раненых, да и то только по официальным данным. А по неофициальным, было куда больше. Как-то раз я по «наводке» моего товарища Акмаля Имамбаева, служившего в свое время в кандагарской 70-й бригаде, взял телефонное интервью у профессора кафедры термических поражений Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга Владимира Сидельникова. Медик открытым текстом сказал мне, что статистика потерь Советской армии в Афганистане не включала умерших от ранений в госпиталях СССР.
Сам Сидельников в 1989 году служил в Ташкентском военном госпитале и работал в составе комиссии Минобороны СССР на базе штаба Туркестанского военного округа, которая проверяла истинное количество потерь во время войны в Афганистане. По словам военврача, войну в Афганистане прошли 620 тысяч граждан СССР, а за девять лет войны медицинская помощь была оказана 463 тысячам военнослужащих. Эта цифра включала в себя в том числе почти 39 тысяч человек, получивших ранения в ходе боевых действий. Самая значительная часть обратившихся за медпомощью, около 404 тысяч, — это инфекционные больные, которые переболели дизентерией, гепатитом, брюшным тифом и другими инфекционными заболеваниями.
— Но значительное число людей, которые поступали в госпитали на территории СССР, скончались на фоне тяжелых осложнений, раневой болезни, гнойно-септических осложнений, тяжелых ранений, травм. Некоторые лежали у нас до полугода. Эти люди, скончавшиеся в госпиталях, не вошли в число официально озвученных потерь, — рассказал Сидельников. Он добавил тогда, что не может назвать точное их число в силу того, что статистика по этим больным попросту отсутствует…
Пятнадцатого декабря 2008 года Варенникову исполнилось 85 лет. Ветеран Великой Отечественной, Герой Советского Союза, принимавший участие в военных событиях в Анголе, Сирии, Эфиопии и Афганистане, главный организатор работ воинских частей по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС и участник ГКЧП не мог не вызывать у меня уважения. Но когда он шестого мая 2009 года скончался в госпитале имени Бурденко, где проходил реабилитацию после сделанной в январе сложной операции в питерской Военно-медицинской академии, чувства большой утраты я не испытал. Варенников был человеком сложным и многогранным. Таким он и останется в памяти людей, знавших его не понаслышке.
