Но уже спустя два дня после ареста мэр Кабула был обнаружен журналистами на своем рабочем месте. Как сообщил в интервью РИА «Новости» опальный чиновник, после одного часа, проведенного в тюрьме, он был выпущен на свободу, созвонившись с генпрокурором и указав ему на нарушение уголовно-процессуального законодательства, согласно которому человек не может быть заключен под стражу до тех пор, пока его вина не будет доказана окончательно.
— По афганскому законодательству, даже если суд первой инстанции признал меня виновным, должно состояться еще два суда. Только после вынесения окончательного судебного вердикта прокуратура может дать или не дать приказ на мой арест. Они явно поторопились, — сказал Сахеби. Мэр Кабула продолжал спокойно ходить на работу, так как, по его словам, ни генпрокурор, ни верховный судья не ответили ему на вопрос, снят ли он с должности или нет, надо ли ему ходить на работу или нет. По словам кабульского градоначальника, суд должен был доказать инкриминируемый ему эпизод с получением взятки, но в последующих судебных заседаниях уже должны были участвовать адвокаты.
Воодушевленная первыми, пусть и не очень удачными «посадками», Генпрокуратура Афганистана обнародовала официальное заявление, в котором призвала граждан страны незамедлительно сообщать о случаях коррупции и взяточничества в рядах государственных чиновников. ГП опубликовала четыре номера сотовых телефонов, по которым отныне все жители Исламской Республики могли сигнализировать представителям высшего надзорного органа о попытках госчиновников решить тот или иной вопрос, «позолотив ручку». Помимо этого, ГП сообщила о введении специальных почтовых ящиков, которые отныне должны были висеть на представительствах этого государственного органа в провинциях, куда все желающие, не имеющие сотовых телефонов, могли бы бросать письменные уведомления о замеченных ими случаях взяточничества.
И «сигналы» снизу пошли, да еще какие! Исполняющий обязанности министра иностранных дел Афганистана доктор Рангиг Дадфар Спанта обратился к президенту с призывом защитить его от произвола Генпрокуратуры, которая обвинила его в причастности к коррупции. В открытом письме Спанты в адрес президента говорилось, что заместитель генпрокурора по поступившему к нему доносу пытался вменить главе МИД участие в афере с авиаперевозками в 2007 году афганских паломников к мусульманским святыням.
В 2007 году на заседании Совета министров по приказу президента Афганистана Спанта был назначен главой комиссии по контролю за авиаперевозками паломников в Мекку и Медину, несмотря на его личный протест. Отказ Спанты возглавить эту комиссию был основан на информации, полученной от представителей Главного управления национальной безопасности (ГУНБ), которая гласила, что Министерство хаджа и вакуфов Афганистана вступило в сделку с сомнительной транспортно-туристической арабской компанией Casco, которая обещала обеспечить авиаперевозку паломников. На счет этой компании министерство перечислило 500 тысяч долларов из государственного бюджета. Встав, вопреки своей воле, во главе комиссии по контролю за перевозкой паломников, в которую входили представители ГУНБ, Министерства хаджа и вакуфов, Министерства транспорта и авиаперевозок, Спанта через внешнеполитические контакты с коллегами из Объединенных Арабских Эмиратов выяснил, что туристическая компания Casco на деле оказалась «пустышкой». Соглашение с ней было аннулировано.
Комиссия обратилась к трем национальным авиаперевозчикам, двое из которых отказались участвовать в перевозке афганцев в Мекку, мотивировав это недостатком самолетов. В результате перевозку выполняла лишь одна национальная авиакомпания «Кам Эйр». Посольство Афганистана в Абу-Даби направило компании Casco уведомление о том, что контракт с ней аннулирован ввиду ее неспособности выполнить свои обязательства. Однако вместо того чтобы вернуть деньги, эта компания, наоборот, потребовала от афганской стороны выплатить ей неустойку в размере 3,5 миллиона долларов. Эти средства вернуть в казну не удалось. В своем открытом письме Спанта подчеркивал, что МИД республики ни в коей мере не причастен ни к подписанию контракта со злосчастной арабской туристической компанией, ни к переводу каких-либо средств на ее счета. Однако заместитель генпрокурора уже возбудил в отношении Спанты дело о коррупции, в котором пытался обвинить его в причастности к афере.
Спанту, конечно, Карзай в обиду не дал и приказал дело закрыть. И тогда, восприняв этот шаг президента как призыв к действию, 17 высокопоставленных чиновников — действующих и экс-министров, обвиненных в коррупции, стали строчить жалобы главе государства на произвол генерального прокурора. Дело дошло до того, что заместитель генерального прокурора Факиръяр подал прошение об отставке, за день до которой на закрытом от прессы заседании нижней палаты парламента ознакомил народных избранников с «коррупционным» списком. В адрес Факиръяра поступило официальное заявление Генпрокуратуры, в котором говорилось, что информация, озвученная им на заседании, являлась личным мнением замгенпрокурора и носила безответственный характер. За эти заявления, отмечалось в сообщении, замгенпрокурора должен был нести личную ответственность.
Коррумпированные афганские государственные деятели держали не только слаженную пассивную оборону, но и нападали. Так, полиция по негласному приказу одного из влиятельнейших чиновников учинила погром в студии афганского частного телеканала «Нурин», обвинившего некоторых членов правительства и парламентариев в коррупции. Поздно вечером стражи порядка ворвались в студию телеканала, разбили дорогостоящую аппаратуру, нанеся телекомпании серьезный материальный ущерб, и арестовали ведущего программы, который в прямом эфире выступал с жесткой критикой в адрес некоторых членов правительства и парламента, обвинял их в коррупции, в частности в незаконном присвоении земель в престижных районах Кабула.
Работавшие в афганских проектах иностранные организации быстро сообразили, что погрязшие в коррупции афганские чиновники, вину которых было трудно доказать ввиду круговой поруки и которых нельзя было наказать из-за использования высшими эшелонами власти административного ресурса, вскоре «переведут стрелки» на них самих. Первым «опомнилось» Агентство международного развития США, обвинившее ООН в том, что та будто бы попусту тратит американские деньги в Афганистане. Предметом обвинений стал грант агентства на сумму 25 миллионов долларов, переданный ООН на осуществление в 2003–2006 годах программы развития инфраструктуры, призванной дать «быструю отдачу». Проверяя использование этих средств, американские специалисты пришли к выводу, что ООН отвлекала деньги на другие страны, чинила препятствия попыткам США разобраться в происшедшем, а также строила «вообще непонятно что». В качестве примера в докладе USAID приводились «построенные» в Афганистане здание Центробанка без электричества и мост, который грозил обрушиться с риском для жизни людей.
Конференция по борьбе с коррупцией, прошедшая позже в Кабуле, была чисто формальным мероприятием и не принесла ее участникам ни морального удовлетворения, ни положительных эмоций. Карзай на ней заявил, что деньги, выделяемые Афганистану на развитие экономики, оседают в основном в карманах крупных зарубежных контракторов, которых международное сообщество само и нанимает для осуществления своих программ в Афганистане. По данным афганского Минфина, за последние девять лет через афганский бюджет прошло не более 20 процентов средств, выделенных стране в качестве грантовой помощи, все остальные средства освоили сами представители международного сообщества. Памятуя тот факт, что месть — это блюдо, которое подается к столу холодным, участники форума затаили злобу на Карзая с тем, чтобы уже через несколько месяцев открыть миру факты «коррупции по-афгански» и обнародовать аферу с пропажей миллиарда долларов в Kabul Bank.
