ЮНОША: Где же эта звезда?
ФИЛОСОФ: Это твое содействие другим людям, твой вклад в общее благо.
ЮНОША: Что? Содействие другим людям?
ФИЛОСОФ: Независимо от того, в какое время ты живешь и есть ли вокруг люди, которые неприязненно относятся к тебе, – пока ты не теряешь из виду путеводную звезду (твой вклад в общее благо), ты не собьешься с пути и сможешь делать все, что захочешь. Любят тебя или нет – ты не обращаешь на это внимания и живешь свободно.
ЮНОША: Если у меня есть путеводная звезда и я считаю людей своими товарищами, то могу быть счастливым?
ФИЛОСОФ: Да. Добросовестно живи здесь и сейчас и радуйся каждому прожитому мгновению. Не оглядывайся на прошлое и не всматривайся в будущее. Человек должен жить, как будто он танцует. Нет надобности с кем-то соперничать и стремиться к высокой цели. Танцуя, ты куда-нибудь придешь.
ЮНОША: «Куда-нибудь», но не знаю куда?
ФИЛОСОФ: Такова природа энергичной жизни. Если я оглянусь на свою жизнь вплоть до сегодняшнего дня, то, как бы я ни старался, мне не найти удовлетворительного объяснения, почему я существую здесь и сейчас. Хотя когда-то я специализировался на изучении греческой философии, вскоре я стал параллельно изучать психологию Адлера, и вот теперь я беседую с тобой, мой незаменимый друг. Это результат моего жизненного танца, и нет другого способа объяснить это. Когда ты будешь энергично и добросовестно проживать каждое мгновение своей жизни, ее смысл станет тебе ясен.
ЮНОША: В самом деле? Я… я верю тебе!
ФИЛОСОФ: Уж поверь, пожалуйста. Я убедился в этом после многолетних размышлений над идеями Адлера.
ЮНОША: В чем именно?
ФИЛОСОФ: В неизмеримой силе человеческой личности.
ЮНОША: Что ты имеешь в виду?
ФИЛОСОФ: Если я могу измениться, то мир вокруг тоже меняется. Это значит, что только я могу изменить мир и никто не изменит его вместо меня. Мир, который открылся передо мной после изучения психологии Адлера – это не тот мир, который я знал раньше.
ЮНОША: Если я изменюсь, мир тоже изменится. Никто не изменит мир вместо меня…
ФИЛОСОФ: Это похоже на потрясение, которое испытывает близорукий человек, который никогда не носил очки и впервые надевает их. Размытые очертания мира обретают четкость, и даже цвета становятся более яркими. Более того, проясняется не только часть зрительного поля, но и весь видимый мир. Я могу лишь вообразить, как ты будешь счастлив, когда испытаешь нечто подобное.
ЮНОША: О, если бы я только знал! Если бы я знал об этом десять или хотя бы пять лет назад – до того, как получил работу…
ФИЛОСОФ: Нет, это не так. По твоим словам, тебе хотелось бы узнать об этом десять лет назад, потому что сейчас ты проникся идеями Адлера. Никто не знает, что бы ты подумал о них десять лет назад. Наша дискуссия была необходима тебе именно сейчас.
ЮНОША: Да, совершенно верно!
ФИЛОСОФ: Я еще раз напомню тебе слова Адлера: «Кто-то должен начать дело. Другие люди могут не присоединиться к нему, но это не относится к тебе. Мой совет таков: ты должен попробовать, и неважно, поддержат ли тебя остальные».
ЮНОША: Я еще не могу сказать: то ли я сам изменился, то ли изменился мир, который я теперь вижу с этой смотровой площадки. Но я убежден в одном: свет «здесь и сейчас» теперь сияет ярко! Да, он такой яркий, что я почти не могу разглядеть завтрашний день.
ФИЛОСОФ: Я убежден, что ты напился воды. Итак, мой юный друг, который опережает меня, теперь мы пойдем рука об руку?
ЮНОША: Я верю тебе. Давай идти рука об руку, и спасибо тебе за наши беседы.
ФИЛОСОФ: Я тоже благодарю тебя.
ЮНОША: Надеюсь, ты не будешь возражать, если в какой-то момент я снова посещу тебя. Да, ты мой незаменимый друг. И я больше не буду говорить, что хочу разобрать твои аргументы по косточкам и заставить тебя преклониться передо мной.
ФИЛОСОФ: Ха-ха! Наконец-то я вижу, как ты улыбаешься! Ну что ж, уже очень поздно. Давай простимся на ночь и поприветствуем новое утро.
Молодой человек надел ботинки, неторопливо завязал шнурки и простился с философом. Когда он вышел на улицу, то увидел перед собой заснеженный пейзаж. Полная луна, выглядывавшая из-за облаков, освещала блестящий снег у его ног. «Какой чистый воздух. Какой ослепительный свет. Я собираюсь пройти по свежевыпавшему снегу и сейчас сделаю первый шаг». Молодой человек набрал в грудь побольше воздуха, потер легкую щетину на щеках и пробормотал: «Этот мир поразительно прост, как и сама жизнь».
Послесловие
В жизни бывает, что встреча с книгой, которую ты однажды раскрываешь, совершенно изменяет твой мир уже на следующее утро.
Зимой 1999 года, когда мне было двадцать шесть лет, мне посчастливилось встретить такую книгу в книжном магазине в Икебукуро. Это было «Введение в психологию Адлера» Ичиро Кишими.
Я открыл для себя систему мышления, глубокую во всех отношениях, однако написанную простым языком. Она как будто переворачивала наши общепринятые истины и вырывала их с корнем. Революция, сравнимая с системой Коперника, которая отрицала психологические травмы и превращала этиологию в телеологию. Поскольку я всегда ощущал что-то неубедительное в рассуждениях последователей Фрейда и Юнга, эта книга произвела на меня очень глубокое впечатление. Кем был Альфред Адлер? Почему я раньше не знал о его существовании? Я приобрел все книги об Адлере, которые смог достать, и перечитывал их снова и снова.
Но потом я осознал некий факт. Я интересовался не исключительно психологией Адлера, а скорее ее интерпретацией, прошедшей через философский фильтр Ичиро Кишими.
Основанная на идеях Платона, Сократа и других древнегреческих философов, психология Адлера в интерпретации Кишими показывает его философом и мыслителем, чьи работы выходят далеко за рамки клинической психологии. К примеру, высказывание «человек становится личностью только в социальном контексте» – это определенно гегелевская концепция, а подчеркивая важность субъективной интерпретации по сравнению с объективной истиной, он повторяет отголоски ницшеанского мировоззрения. В его текстах часто встречаются идеи, наводящие на мысли о феноменологии Гуссерля и Хайдеггера.
Психология Адлера, черпающая вдохновение в этих философских озарениях, провозглашает, что «все проблемы заключаются в межличностных отношениях», что «люди могу измениться и быть счастливыми прямо с этого момента» и что «проблема не в отсутствии способностей, а в отсутствии мужества». Это совершенно изменило мировоззрение довольно бестолкового молодого человека, каким я был тогда.
Тем не менее среди моих знакомых почти никто не слышал о психологии Адлера. В конце концов я понял, что мне хотелось бы когда-нибудь написать в соавторстве с Кишими такую книгу, которая дала бы исчерпывающее описание психологии Адлера. Я связывался с разными редакторами и нетерпеливо ждал, когда возникнет такая возможность.
