Почему им придется справляться двоим? Да потому, что безвольно опустившие головы эльфы вряд ли способны оказать сопротивление: весь запас упрямства и своей знаменитой гордости они истратили, когда мчались по буреломам в попытке убежать от воплощенного ужаса этих земель. А теперь они сдались. Их будто выжгли изнутри — сперва ненависть, потом боль, за ней — страх и, наконец, отчаяние. Пройдет еще немало времени, прежде чем они снова поднимут оружие. Не один день и даже не одна неделя, прежде чем они снова почувствуют вкус к жизни. А пока Гончей и громадному волку придется сражаться вдвоем.
— Вернись, — вдруг велела Белка, не отрывая взгляда от медленно приближающихся хмер.
Волк недоуменно поднял голову.
— Вернись, — повторила Гончая, ненадолго опустив глаза. — Тилю нужна помощь. Останови их. Не дай вмешаться.
— У-у-у? — тоскливо переспросил зверь.
— Да, иди. Пусть они не переступят черты, иначе мне не удержать стаю. Вдруг кто-то еще прошел стороной, как та кошка?
Волк тяжко вздохнул, но противиться не посмел: лизнув ее руку, бросил предупреждающий взгляд на притихших эльфов, а потом потрусил прочь, поминутно оглядываясь и надеясь, что Белка передумает. Но она только прищурилась, привычно оценивая противников, а затем, к ужасу Тиля, принялась расстегивать пряжки на одежде.
— Бел! — ахнул Ланниэль. Картис глухо застонал, а Тирриниэль до боли сжал кулаки, лихорадочно прикидывая свои шансы.
Он бы рискнул сунуться вниз, несмотря на всю самоубийственность этой затеи, рискнул бы обратиться к огню. Но его останавливали ее просьба не соваться в это гиблое дело и… громадный черный волк, точно так же, как Шир ранее, красноречиво загородивший дорогу.
Стрегон поискал глазами, но проворного охотника снова нигде не заметил. Только в кустах, где тот исчез перед нападением хмеры, виднелись обрывки одежды вместе с разодранной на мелкие звенья кольчугой и лежали два меча.
Полуэльф переглянулся с Тергом, прося помощи и поддержки, кивнул Лакру и Иверу, чтобы были наготове, но волк оказался умнее: стремительно прыгнув и мигом раскидав замешкавшихся наемников, он ловко сорвал с них перевязи, перекусил ремни и нагло подгреб оружие под себя. После чего навис сверху черной горой и выразительно рыкнул: не дам!
Эльфы обреченно опустили руки: с таким чудовищем не поспоришь, ничего ему не объяснишь. Да и Белка его не просто так отослала. Пес знает, за каким демоном ей это понадобилось, но ясно было одно: связываться с таким зверем — чистой воды самоубийство.
Волк удовлетворенно оскалился, снова показав устрашающих размеров клыки, а потом покосился вниз: как там Гончая? Справляется?
Белка справлялась. Все то время, пока хмеры неторопливо подходили к измученным эльфам, она избавлялась от одежды, которая могла помешать в бою. Сперва на сухую землю полетел пояс с гномьими ножами, затем куртка, сорочка, сапоги… до тех пор, пока на Гончей не остался только загадочно мерцающий доспех из чешуи черного питона. Тот самый, выкованный еще в незапамятные времена Крикуном, прослуживший ей более пяти веков и даже сейчас остающийся достойной защитой.
Он подчеркнул ладную фигуру, сделав Белку похожей на выкованную из черного металла статую — суровую и бесстрастную. Только бешено горящие глаза выдавали бурлящую в ней ярость, да еще — бледное лицо, на котором вдруг проступили совсем иные, нечеловеческие, поистине жуткие черты. Так, словно внутри этой женщины жил кто-то еще. Кто-то, привыкший требовать подчинения. Кто-то, чьей воле невозможно было противиться. И он хорошо знал, как усмирить огромную стаю.
Белка вдруг напрягла пальцы, одновременно вспарывая удлинившимися ногтями воздух, а потом тихо, угрожающе зарычала. Стрегон мрачно покосился на Тирриниэля, но тот зачарованно следил за невесткой, не в силах издать ни звука, потому что в этот момент в ней проснулась и набрала силу кровная сестра — могучая, как прежде, прошедшая сквозь века в сознании подруги и хозяйки. Проснулась для того, чтобы осадить обнаглевшую стаю, и он только теперь понял, во что на самом деле превратил Белку ритуал передачи разумов.
— Траш… — с благоговейным ужасом выдохнул Картис.
Белка в этот миг словно подросла, стала какой-то зловещей, еще более сильной, чем раньше. Ее движения обрели неподражаемую грацию, ничем не отличающуюся от грации удивленно остановившихся хищников, а глаза вспыхнули такими же изумрудными огнями. Из горла непрерывно вырывался бархатистый рык. Наконец она уперлась босыми стопами в пожухлую траву и с вызовом вздернула подбородок, требуя у заколебавшейся стаи ответа.
— Р-р-р, а-а-ау! — зычно рявкнула Белка, медленно обходя застывших в панике темных. — Кто из вас рис-скнет мне противиться? Какая тварь пос-смеет? Ну?!
Хмеры нерешительно остановились, непонимающе разглядывая крохотного человечка, бросившего им вызов.
— Я жду! — процедила Гончая, неуловимо быстро подступив к стае еще на несколько шагов. — Забыли, с кем дело имеете?! Нюх потеряли, твари?
Ближний самец на мгновение заглянул в ее горящие бешенством глаза и, вздрогнув всем телом, попятился. Как-то разом сжался, подобрал длинный хвост, чтобы не оторвали, а потом вовсе опустился на брюхо, смиренно пряча клыки. Он был молод, этот кот. Молод, но не глуп — за обманчивой внешностью двуногой самки он, стоя в опасной близи от нее, безошибочно угадал существо гораздо более опасное, чем ему показалось сначала.
— Р-разумно, — проурчала Белка, мазнув злым взглядом по остальным кошкам и подойдя к ним на расстояние броска невероятно мягким кошачьим шагом, от которого замирало сердце. И со злым выражением на лице, которое так напугало когда-то владыку Л’аэртэ. — Кто ещ-ще?!
Следом за самцом, испуганно пискнув, припали к земле две юные самочки. Потом в нерешительности заозирался второй самец. За ним заколебались двое постарше и поразумнее. В стае наметилось явное замешательство, и многие кошки не просто остановились или попятились, а, повинуясь инстинктам, послушно опустились на землю, выгибая шеи в жесте подчинения. Но так поступили не все, далеко не все: две крупные половозрелые самки не пожелали подчиняться чужачке. Низко пригнув шипастые головы и бешено хлеща воздух хвостами, они продолжали сближаться с тихо урчащей Белкой.
Стрегон сжал кулаки и кинул быстрый взгляд на мохнатого сторожа, но волк тоже зачарованно наблюдал за Гончей, позабыв про все остальное. Вытянувшись струной, он даже вперед подался, неотрывно следя за каждым ее шагом. Дрожал от нетерпения и еле сдерживаемого желания умчаться туда, где сейчас станет жарко. Однако стоило Лакру неловко шевельнуться, как он молниеносно развернулся и предупреждающе приподнял верхнюю губу.
— Да тут я, тут, — недовольно пробурчал ланниец, на всякий случай отодвинувшись от зверя. — Никуда не сбежал. Хотел бы тебя палкой по башке огреть — давно бы сделал, так что не рычи.
Волк фыркнул, словно не поверив, что смертный успел бы дернуться, а затем снова уставился вниз, едва не пропустив момент, когда хмерам надоело играть в кошки-мышки.
