– Значит, спектакль – или набор переплетающихся спектаклей – меняется от вечера к вечеру?
– Нет, вы еще не поняли, – в величайшем волнении произнесла девушка. Она стиснула его руку чуть выше локтя и вся подалась вперед, так ей хотелось втолковать свою мысль. – У нас нет заданного спектакля, который мы меняли бы от вечера к вечеру. Изменения динамичны и происходят в реальном времени. Спектакль перестраивается в зависимости от того, что происходит в данную минуту, причем, учтите, не только здесь, но и во всем мире. Это умная пьеса – мыслящий организм.
– Значит, если сейчас во внутренних районах Китая разворачивается битва между Прибрежной Республикой и Кулаками Праведной Гармонии, движение войск на поле боя как-то…
– Может как-то сказаться на свете софита или реплике персонажа – не впрямую, заметьте, не детерминированно…
– Кажется, я понял, – сказал Хакворт. – Внутренние перемены в спектакле обусловлены всем океаном внешней информации.
Девушка радостно закивала, ее огромные глаза сияли.
Хакворт продолжал:
– Как, например, состояние человеческой души в любой данный момент времени зависит от концентрации бесчисленных химических компонентов в его крови.
– Да, – сказала девушка, – если ты в пабе болтаешь с обаятельным молодым джентльменом, слова, которые у тебя вылетают, до какой-то степени обусловлены количеством спиртного в крови и, разумеется, концентрацией естественных гормонов.
– Кажется, я начинаю вас понимать, – сказал Хакворт.
– Замените мозг на сегодняшнее представление, а молекулы в крови – на текущую в сети информацию, и все станет ясно.
Хакворт немного огорчился, что девушка не стала развивать метафору бара, которая показалась ему куда более занимательной.
Девушка продолжала:
– Из-за того, что нет жесткой обусловленности, многие считают это бредятиной. Однако на самом деле такой театр – невероятно мощное орудие. Некоторые это понимают.
– Кажется, я тоже, – сказал Хакворт. Ему страшно хотелось, чтобы она поверила.
– И они приходят сюда, потому что чего-то хотят, – отыскать пропавшую возлюбленную, скажем, или узнать, почему в их жизни случился крах, или почему мир так жесток, или отчего им не нравится их работа. Общество никогда не умело ответить на такие вопросы – тут не поможет справочная база данных.
– А динамический театр позволяет более интуитивно взаимодействовать с океаном информации, – сказал Хакворт.
– Совершенно верно! – воскликнула девушка. – Я так рада, что вы поняли.
– Когда я работал с информацией, мне часто приходила в голову довольно общая и расплывчатая мысль, что такое было бы полезно, – сказал Хакворт. – Но до вашего театра я бы не додумался.
– Где вы услышали о нас?
– Мне вас хвалила одна знакомая, которая некоторым образом соприкасалась с вами в прошлом.
– Вот как? Можно полюбопытствовать, кто именно? Вдруг у нас окажутся общие друзья? – весело спросила девушка.
Хакворт почувствовал, что краснеет, и глубоко вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Я солгал. Это не моя знакомая. Меня к ней направили.
– А, вот это уже ближе, – сказала девушка. – Я же чувствую в вас какую-то загадку.
Хакворт опешил. Он не знал, что сказать, и потому стал смотреть в пиво. Девушка не спускала с него глаз, он ощущал тепло ее взгляда, как от прожектора.
– Значит, вы пришли сюда что-то искать? Верно? Что-то, чего не найдешь в базе данных?
– Я ищу кого-то, кто зовется Алхимиком, – сказал Хакворт.
Внезапно все вспыхнуло. Часть лица собеседницы, обращенная к окну, высветилась, как повернутый к солнцу бок космического корабля. Хакворт почувствовал, что все изменилось. Он глянул в окно: весь зрительный зал светил на него фонариками. Тут только до Хакворта дошло, что публика смотрела и слушала весь их разговор. Очки обманули его, по-своему регулируя яркость.
Девица тоже переменилась: на Хакворта смотрело прежнее невыразительное личико. Ну да, конечно! – очки выстраивали ее облик по ходу разговора, руководствуясь сигналами от той части его мозга, которая включается при виде красивой женщины.
Занавес разошелся, и сверху спустилась огромная светящаяся надпись: «ДЖОН ХАКВОРТ В ПОИСКАХ АЛХИМИКА» с ДЖОНОМ ХАКВОРТОМ в роли САМОГО СЕБЯ.
Хор запел:
Уж и гордец наш Хакворт Джон,
Чувств не покажет, хоть убей.
Жену пробарабанил он,
Работу пропил, дуралей.
Потом девицу подхватил
И за Алхимиком в поход
Немедля лыжи навострил,
А что, глядишь, и впрямь найдет.
Но только пусть умерит спесь,
А заодно проявит прыть:
Покажет множество чудес,
Чтоб нас изрядно посмешить.
Хакер Джон,
Выйди вон,
Выйди вон,
Тебе водить!
Что-то резко дернуло Хакворта за шею. Пока он пялился в окно, девица накинула ему на шею петлю и теперь тащила к дверям, как нашкодившую собаку. Тут же ее плащ раскрылся замедленным взрывом, из-под одежды ударила реактивная струя, и девица взмыла над зрительным залом футов на двенадцать, разматывая в полете поводок, чтобы не задушить Хакворта. Огненной ракетой она пронеслась над креслами, волоча спотыкающегося пленника к центральному озеру. Сцена соединялась с залом тонкими мостками, по одному из них и прошел Хакворт, чувствуя на себя лучи всех фонариков в зале, такие горячие, что казалось, сейчас затлеет одежда. Девица протащила его через самый центр хора, под электрической вывеской, за кулисы и в дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась. Девица исчезла.
С трех сторон голубовато светились стены. Хакворт потрогал одну рукой и схлопотал слабый удар током. Шагнув вперед, он обо что-то запнулся и, поглядев вниз, увидел обглоданную белую кость, больше человеческой берцовой.
Он шагнул в единственный оставшийся проем и увидел новую стену. Лабиринт.
Около часа потребовалось, чтобы понять: обычными средствами отсюда не выберешься. Хакворт и не пытался разгадать план лабиринта, просто решил, что не больше же тот трюма, и прибег к испытанному средству – на каждом углу сворачивать вправо. Все умные мальчики знают, что так рано или поздно доберешься до выхода. Однако лабиринт не кончался. Хакворт долго не мог взять в толк почему, пока не заметил уголком глаза, как стена сдвинулась, закрыв старый проход и открыв новый. Лабиринт был динамический.
Он нашел на полу ржавый болт, поднял и бросил в стену. Болт не отскочил, но прошел насквозь и звякнул о пол с другой стороны. Значит, стены существуют только в его очках. Лабиринт составлен из информации. Чтобы выйти, надо его взломать.
Хакворт сел на пол. Бармен Ник прошел сквозь стену с подносом в руке, принес еще пива и мисочку соленых орешков. Шло время. Мимо проходили люди. Все были заняты своим: пели, танцевали, дрались или целовались. К Хакворту они отношения не имели, к другим компаниям тоже. Видимо, его история (как и утверждала чертовка) лишь один из параллельных спектаклей, сосуществующих в едином пространстве.
