– Пример глубокой мудрости являет случай с девочкой и ее книгой.
Доктор Икс словом не обмолвился о мальчике, который, собственно, книгу и украл. Любопытно. Видимо, доктор имеет в виду не самое судебное дело, а последующие усилия защитить девочку.
– Внимающий благодарен, но заслуга всецело принадлежит Учителю, – ответил судья Ван. – Решение по делу основывалось исключительно на его принципах, как, безусловно, подметил бы многоуважаемый доктор, случись нам лицезреть его в Доме Всепочтенного и Всесокровенного Полковника.
– Ах, и впрямь огорчительно пропустить такое собеседование, – произнес доктор, – и не умножить мое, столь несовершенное, понимание принципов Учителя.
– Кто бы осмелился высказать подобную дерзость! Напротив, почтеннейший доктор направил бы невежд к более верному решению, нежели то, которое было принято.
– Возможно, мое присутствие в Доме Полковника было бы обоюдной удачей, – сказал доктор Икс, изящно восстанавливая равновесие.
Наступила тишина, пока вносили новую перемену и официант наливал сливовое вино. Потом доктор Икс продолжил:
– Особенно сожалею, что не слышал премудрого суждения о том, где находиться книге.
Значит, книга по-прежнему не идет у него из головы. Доктор Икс уже много недель не отправлял на Арендованные Территории мушек-охотниц, но судья Ван знал, что награда, обещанная за любые сведения о книге, не отменена. Уж не притупились ли умственные способности доктора Икс, не старческая ли это зацикленность?
– Совет просвещенного был бы особенно ценен, – отвечал судья Ван, – ибо именно сия сторона дела представляла сугубую сложность для конфуцианского судьи. Будь украденная вещь не книгой, а чем-либо иным, ее бы конфисковали. Но книга – особь статья. Это не просто материальная ценность, но путь к просвещению ума, а следовательно, как не раз указывал Учитель, к гармонии общества.
– Понимаю. – Доктор Икс похоже, не на шутку задумался. Он смотрел на пламя свечи, которое вдруг принялось метаться и пыхать, и гладил бороду, словно судья Ван высказал нечто неожиданное, требующее глубокого осмысления. – Лучше книге быть у того, кого она возвысит своею мудростью, нежели бездвижно пылиться на полицейском складе.
– Таким и было несовершенное и скоропалительное решение, – сказал судья Ван.
Доктор Икс еще минуту размышлял.
– Сколь же глубоко вы смотрите в корень, если смогли так ясно сосредоточиться на интересах одной маленькой личности.
– Ваша превосходящая ученость, несомненно, видит, что в соображение принято общественное благо. Судьба одной девочки – ничто. Однако для общества образованная девочка полезней невежественной.
Тут доктор Икс поднял брови и согласно кивнул. До конца обеда эта тема больше не поднималась. Судья Ван полагал, что яхта описывает большой круг, чтобы в конечном счете оказаться в устье Хуанпу.
Однако, когда двигатели смолкли и судно снова закачалось на волнах, судья Ван не увидел за окнами огней. Ни Пудуна, ни другой обитаемой земли.
Доктор Икс указал на черноту за окном и сказал:
– Я взял на себя смелость устроить этот визит. Он касается дела, недавно оказавшегося в поле вашего зрения, а также вопроса, который вас, похоже, занимает и который мы уже обсуждали сегодня вечером.
Судья Ван вышел вслед за ним на палубу и смог наконец оглядеться. Они были в открытом море, только на западе дрожало зарево Большого Шанхая. Ночь была ясная, почти полная луна озаряла корпус исполинского океанского судна. Даже без луны его невозможно было бы проглядеть: он заслонял звезды в целой четверти неба.
Судья Ван не знал о кораблях практически ничего. В юности он побывал на борту авианосца, когда тот несколько дней стоял в Манхэттене. Он подозревал, что этот корабль еще больше. Красные светящиеся точки намечали очертания огромного черного корпуса, да от надстроек, высоко-высоко над головами, падали полосы желтого света.
На корабль судью Вана и доктора Икс доставил маленький катер, отваливший от черного борта. Судью удивило, что вся команда состоит из молодых женщин. По говору они принадлежали к этнической субгруппе, распространенной на юго-востоке и живущей исключительно на воде; даже если б они молчали, судья Ван заключил бы это по искусному управлению лодкой.
Через несколько минут они уже поднимались на судно через расположенный у ватерлинии люк. Судья Ван отметил, что корабль не старый, стальной, а из куда более прочного и легкого нанотехнологического вещества. Ни один матсборщик мира не вместит целого корабля, поэтому в гонконгских доках их изготавливают по частям, а затем собирают и спускают на воду, точно как в доалмазную эру.
Судья Ван рассчитывал увидеть сухогруз, разделенный на огромные трюмы, но его глазам предстал длинный коридор, протянувшийся, похоже, от носа и до кормы. Девушки в розовых, белых, изредка синих халатах и простых туфлях сновали по коридору, выходили из одних дверей, исчезали в других.
Никто не встречал гостей, они не видели ни капитана, ни офицеров. Лодочницы помогли им подняться на борт и с поклонами удалились. Доктор Икс пошел по коридору, судья Ван – за ним. Девушки в белом кланялись при встрече и деловито пробегали дальше. У судьи Вана осталось впечатление, что все они – крестьянки, хотя на лицах их не было загара, отличающего китайскую бедноту. Лодочницы были в синем, и он заключил, что это – цвет технического персонала. Девушки в розовом были моложе и стройнее белых. Покрой одежды тоже отличался: розовые халаты застегивались на спине, у белых были две симметричные молнии на груди.
Доктор Икс выбрал дверь – похоже наугад, – открыл ее и посторонился, пропуская судью Вана. Тот слегка поклонился и вошел. Комната казалась размером с баскетбольную площадку, но низкая. Внутри царил теплый и влажный полумрак. Сперва судья Ван увидел девушек в белом, которые приветствовали его поклонами, и лишь потом до него дошло, что комната заставлена детскими кроватками, сотнями детских кроваток, и в каждой кроватке лежит крохотное идеальное дитя. Девушки в розовом бегали с подгузниками. Там и сям молодки в белом, расстегнув молнию, кормили младенцев грудью.
У судьи Вана закружилась голова. Он отказывался верить своим глазам. Мысленно готовясь к сегодняшней встрече, он твердил себе, что доктор Икс способен на любую подлость и ничто не следует принимать за чистую монету. Сейчас, как многие молодые отцы в родильном покое, он понял, что в живом, не умозрительном ребенке есть нечто ошеломляюще пронзительное. В мире абстракций нет ничего конкретнее младенца.
Судья Ван развернулся на каблуках и пулей вылетел в коридор, едва не оттолкнув доктора Икс. Он пошел, побежал вдоль ряда дверей, миновал пятую, десятую, пятидесятую, остановился без всякой видимой причины и дернул ручку.
Это могла быть та же самая комната.
Его мутило, слезы наворачивались на глаза. Он вылетел из комнаты, побежал по кораблю, взлетел по трапу на следующую палубу, выше, выше, открыл одну из сотни дверей. Кроватки стояли ровными рядами, в каждой спала годовалая девочка в пушистой розовой пижамке и шапочке с круглыми мышиными ушками, укрытая белым одеяльцем и с мягкой игрушкой под боком. Девушки в розовом сидели на бамбуковых циновках, читали или шили.
