Мисс Страйкен не только вела у них по два часа каждый день, но еще и собирала всех девочек утром, в полдень и вечером. Главной ее функцией в этот период было призвать учениц к порядку, сделать прилюдное внушение овечкам, явственно заблудшим с прошлого построения, выложить попутно любые соображения, пришедшие ей в голову за последнее время, и, наконец, с благоговейным придыханием попросить отца Кокса, местного викария, чтобы тот начал молитву. Кроме того, мисс Страйкен получала девочек в полное свое распоряжение на два часа в воскресенье и могла по собственному разумению назначить неуспевающим дополнительные занятия в субботу, от урока до восьми.
Впервые очутившись на уроке мисс Страйкен, Нелл обнаружила, что ее парту по ошибке поставили точно за партой другой девочки и ничего, кроме банта соседки спереди, увидеть отсюда невозможно. Нелл встала, попыталась подвинуть парту и поняла, что та привинчена к полу. Собственно, все парты в кабинете мисс Страйкен были расставлены идеально ровными рядами и смотрели в одну сторону, а именно, на мисс Страйкен или ее помощниц, мисс Боулвер и миссис Дишер.
Мисс Боулвер преподавала историю англоязычных народов, начиная с римлян в Лондиниуме, и дальше через норманнское завоевание, Великую хартию, Войну роз, Возрождение и Гражданскую войну; но по-настоящему она развернулась только в георгианский период, когда с пеной у рта обрушилась на монарха-сифилитика, чьи пороки вынудили честных американских колонистов с возмущением отколоться от Англии. Изучали по большей части холодящие кровь отрывки из Диккенса, которого, как много раз повторяла мисс Боулвер, называют викторианским писателем, поскольку творил он в царствование Виктории I, однако на самом деле книги его – о довикторианских временах, а нравы первых викторианцев – тех, что построили старую Британскую империю, были во многом реакцией на мерзости отцов и дедов, так убедительно запечатленные Диккенсом, любимым писателем виктори- анцев.
Девочек даже заставили, не выходя из-за парт, сыграть в несколько рактивок и посмотреть, как тогда жилось – довольно кисло, даже если выбрать опцию, отключающую болезни. Тут вступила миссис Дишер и сказала, что, если это их пугает, пусть полюбуются, как жили бедные в конце двадцатого века. И действительно, когда рактивка показала им жизнь ребенка в Вашингтоне, округ Колумбия, на исходе тысяча девятьсот девяностых годов, большинство учениц согласилось, что работный дом довикторианской Англии в сравнении – сущий рай.
По этим предметам предстояло сдавать три экзамена: история Британской империи, довьетнамская Америка, новая и новейшая история Атлантиды. В целом миссис Дишер рассказывала больше о современности и обо всем, что касается Америки.
В конце каждого периода и каждого раздела мисс Страйкен подводила итоги. Она громогласно объясняла, к каким выводам они должны были прийти, и не останавливалась, пока не убеждалась, что все девочки усвоили их намертво. Еще она имела обыкновение влетать в класс и лупить по рукам учениц, которые шушукались, строили рожи, передавали записочки, рисовали на промокашках, считали ворон, чесались, ковыряли в носу, вздыхали или гор- бились.
Очевидно, она следила за ними по мониторам из своего крохотного кабинета, дверь в который вела прямо из классной комнаты. Раз Нелл сидела на уроке Радости и прилежно впитывала все о лендлизе. Внезапно за спиной раскрылась дверь в кабинет мисс Страйкен. Как все девочки, Нелл пересилила порыв в панике обернуться. Застучали каблуки, засвистела линейка, и внезапно пальцы пронзила резкая боль.
– Причесываются в одиночестве, не на людях, – сказала мисс Страйкен. – Остальные девочки это знают. Теперь будешь знать и ты.
У Нелл горело лицо; она, как лубком, обхватила ушибленную руку здоровой. Она ничего не понимала, пока другая девочка не поймала ее взгляд и не покрутила пальцем у виска; видимо, Нелл наматывала волосы на палец, как всегда, когда читала Букварь или напряженно думала.
Линейка была такой чихней в сравнении с настоящими побоями, что Нелл поначалу не принимала ее всерьез и даже посмеивалась про себя. Однако шли месяцы, и удары сделались болезненней – то ли Нелл разнежилась, то ли (и это более вероятно) наказание стало достигать цели. Раньше она была настолько чужая, что ее невозможно было задеть. Теперь, по мере того как она делала успехи в других предметах, завоевывала уважение учителей и одноклассниц, у нее появилась гордость. Иногда ей хотелось взбунтоваться, плюнуть на все, чтобы ее не за что стало зацепить, однако другие предметы нравились ей так сильно… Нет, невоз- можно!
Как-то мисс Страйкен решила сосредоточить все внимание на Нелл. Ничего необычного в этом не было – она имела обыкновение выбирать одну ученицу и некоторое время усиленно ее воспитывать. За двадцать минут до конца урока Нелл успела получить по правой руке за кручение волос и по левой за кусание ногтей, когда, к своему ужасу, внезапно поняла, что почесала нос, а мисс Страйкен стоит между рядами и смотрит орлицей. Руки Нелл мгновенно юркнули под парту.
Мисс Страйкен подошла неторопливо – тук-тук-тук.
– Правую руку, Нелл, – сказала она. – Вот сюда.
И она показала линейкой желаемый уровень – довольно высоко, чтобы видел весь класс.
Нелл мгновение медлила, затем подняла руку.
– Чуть выше, Нелл, – сказала мисс Страйкен.
Нелл подняла чуть выше.
– Думаю, еще дюйм, и будет в самый раз, – сказала мисс Страйкен, разглядывая пальцы Нелл, словно те изваяны из мрамора и только что подняты из раскопок античного храма.
Нелл не могла заставить себя сдвинуть руку.
– Еще дюйм, Нелл, – повторила мисс Страйкен, – чтобы другие девочки смотрели и запоминали.
Нелл подняла руку еще чуть-чуть.
– По-моему, это меньше дюйма, – сказала мисс Страйкен.
Девочки захихикали; все они со жгучим интересом смотрели на Нелл, и как-то оказалось, что мисс Страйкен со своей линейкой отступила на второй план. Важны были только девочки. Нелл подняла руку на целый дюйм, увидела краем глаза, как линейка описала дугу, услышала свист. В последнюю долю секунды на нее будто что-то нашло: она перевернула ладонь, поймала линейку, сжала в кулаке и повернула, как учил Самбо, так что мисс Страйкен была вынуждена разжать хватку. Теперь линейка была у Нелл, а мисс Страйкен – безоружна.
Противница была женщина полная, высокая, грудастая. Бывают такие – самые их телеса внушают священный ужас маленьким заморышам, а неряшливость – перхоть по плечам, всегда полустертая губная помада, комочек засохшей слюны в уголке рта – занимают в детских умах куда больше места, чем Великие Пирамиды или экспедиция Льюиса – Кларка. Как все женщины, мисс Страйкен была счастливо лишена наружных половых органов, так что вывести ее из строя оказалось бы чуть труднее, и все равно Нелл могла придумать десяток способов, как измочалить ее в кровь и не потратить на это более четверти секунды. Живя у констебля Мура и видя интерес своего благодетеля к войнам и оружию, она вспомнила о боевых искусствах, пролистала Букварь назад к рассказу Динозавра и с радостью, но без особого удивления обнаружила, что Самбо по-прежнему дает уроки, ровно с того места, где они с обезьянкой Белоснежкой остановились.
