– Не-а, – мотает головой приятель, и Дарья тут же чувствует облегчение: ну, хоть она здесь не одна такая.
Из всех собравшихся на крыше больше всего ее внимание почему-то привлекает древняя старуха, без перерыва шамкающая челюстью. Время от времени она поглядывает в сторону Дарьи, и от этого взгляда мурашки бегут по спине.
– Моя бабушка, – объясняет Лев, заметив непонимание у нее на лице. Хотя по нему видно, что он тоже не ожидал ее здесь увидеть.
Ну тогда все понятно.
А потом она видит ее. Сначала вовсе не узнает: так сильно богиня отличается от того образа, в котором Дарья привыкла видеть ее обычно. У этой красавицы косы до земли и расписной сарафан, а там, где раньше были татуировки, сейчас девственно-белая кожа.
– Маруська, – срывается у Дарьи с губ.
Маруська не обращает внимания на бывшую работодательницу. Крепко сжав за руку другую богиню в похожем наряде, она завороженно смотрит на старшего брата.
Ни с того ни с сего начинается суматошное движение. Растерянные Дарья со Львом не сразу понимают, что нужно делать, но стоящий рядом Денис подсказывает:
– В круг.
Боги всех цветов и размеров, со звериными хвостами, ушами, копытами – все они протягивают друг другу руки (а временами даже и лапы), оставляя своего предводителя в центре. Дарье сразу представляется, что стоит только зажечь костер – и можно подумать, что все эти существа и впрямь решили отпраздновать Купалу. В ее платье, правда, через пламя не поперепрыгиваешь.
Справа от Дарьи стоит Лев, ее левую руку сжимает Денис. Многие положили перед собой оружие и причудливые артефакты, и Дарья мельком взглянула на посох, который в последний раз видела семнадцать лет назад.
Мелкая на фоне остальных Маруська неожиданно низким голосом заводит песню, где слова различаются далеко не сразу, – остается только тягучий напев:
Бай да бай,
Бай да бай,
Поскорее умирай.
Умирай скорее —
Нам жить веселее.
С села повезем
Да все хором запоем:
Бай да бай,
Бай да бай,
На могилки край
Мы положим каравай.
Захороним, загребем
Да с могилы прочь уйдем…
[1] Вскоре и другие боги подхватывают заупокойный мотив, а когда к песне присоединяется и огромный монстр, оставшийся вне круга, Дарья вздрагивает. Это же то самое чудовище, что она месяц назад видела за окном.
Постепенно все встает на свои места. Маруська, Денис, Лев, Каземиров, Дмитрий, – все они здесь, и с трудом можно перечислить всех тех, с кем она контактировала последние месяцы и кто не принадлежал бы к этому мистическому кругу.
Дарья оглядывается через плечо и видит уже знакомые ей тени. Точнее, так: Тени. Они суетливо копошатся за спинами собравшихся, но в круг, как ни пытаются, пробиться не могут. Если прислушаться, за звонким напевом можно расслышать тоненький писк отчаявшихся душ.
Постепенно их края начинают расползаться по сторонам. Резкая рябь проходит по невидимым телам, затем они успокаиваются, и снова их будто что-то разрывает изнутри на атомы и слова. Дарья слышит, как их вой превращается в мольбу, но только она знает, что это уже не поможет.
– Р-раз! – кричит Перун поверх стройного хора голосов. Он вскидывает вверх руки с зажатой в них булавой. – Д-два! – И без того низко висящие облака спускаются так близко, что, кажется, стоит только подпрыгнуть, и их можно будет коснуться рукой. – Тр-р-ри! – раздается финальное, и из булавы вырывается ослепительно-белая молния. Она стрелой летит куда-то в небо, а затем Дарья замечает еще две такие же стремительные вспышки, летящие в небо с других сторон.
В тот момент, когда они встречаются, все замирает.
Совсем как тогда, на перекрестке, жизнь останавливается, и спустя несколько мгновений заледеневшие фигуры древних божеств резко превращаются в пыль и грустно опадают на пол. Пуф – и нет ничего.
Весь обряд занял буквально несколько минут, пролетевших как одно мгновение, и теперь Дарья смущенно оглядывается на тех, кто остался с ней на крыше. Как и прежде, ее левую руку сжимает Денис, правую – Лев. Напуганная Лиза ошарашенно моргает напротив. Здоровенный монстр грустно смотрит в пустоту единственным глазом, а полуистлевшая старуха сплевывает на землю – кажется, она единственная, кого происходящее вообще не заботит. Или, возможно, это просто иллюзия.
– Так что, – хрипит она, – получил, что хотел? Бал окончен. А теперь давай поговорим о наших с тобой делах.
Дарья не удивляется, когда понимает, что слова старухи обращены исключительно к Денису. Он бросает быстрый взгляд на жену, и глаза его как будто говорят: «Ты же знаешь, что так было нужно».
«Знаю, – без слов отвечает она, – будь ты Велесом, как говорил, то тоже исчез бы вместе с другими богами».
На самом деле она поняла все еще раньше. Поняла, когда посмотрела в глаза собственного сына и увидела там того, о ком столько лет не могла вспомнить. А потом она поняла кое-что еще, но осознала это скорее на уровне предчувствия непогоды, нежели научного прогноза.
– Вы избавились от Теней, но это временное решение проблемы, – как ни в чем не бывало продолжает старуха, не получив никакого ответа. – Ворота в Беловодье все еще может открыть только прямой наследник Белой ведьмы в седьмом поколении. Ты дал ему способ спастись, но только вот не учел, что меня действительно будет заботить его судьба.
Дарья отстраняется от Дениса и наблюдает, как сильно преображается его лицо. Светлеют волосы, вытягивается нос, губы становятся тоньше. Вот, оказывается, как он выглядит на самом деле. Так непривычно смотреть на него и понимать, что все эти годы он фактически носил чужую маску.
– И что? – равнодушно спрашивает он.
Старуха, кажется, не замечает, что над ней просто смеются.
– А то, что я не дам тебе за счет такой сильной крови решать свои насущные проблемы. Мне плевать, сколько человек обернется Тенями, если вы вновь не откроете ворота. Такая магия, как в венах моего потомка, должна служить миру, а не тебе, жалкий пособник смерти.
– Не тебе решать, Йама, – качает головой Денис.
– А вот и нет, – победно улыбается старуха и принимается противно елозить языком внутри полости рта.
Сначала кажется, что у нее в зубах что-то застряло, но, когда она находит то, что искала, становится понятно: это отнюдь не хлебные крошки.
Йама с усилием сглатывает.
– Один, – довольно сообщает она.
Присутствующие на крыше резко поворачиваются, когда Лев делает шаг вперед. Он смотрит прямо в глаза своему сопернику, и в его лице нет ни капли сомнения. Только вот Денис и этого верзилу не боится.
