Следующая кандидатка не успела сделать и трех шагов, как один из аэролитов вспыхнул. А вот девушке за ней не повезло: она прошла весь периметр, но так и не дождалась заветного света ни от одного из летных камней, даже самого крошечного. Девушку вывели из Зала две преподавательницы, держа ее под руки, – несчастная рыдала взахлеб и совершенно не понимала, что происходит.
Ника наблюдала за ней и невольно вспоминала ходившую в народе легенду, утверждавшую, что на самом деле аэролиты – живые, что у них есть сердце. И сердце аэролита, как и сердце человека, начинает сильнее биться только при встрече со своей настоящей второй половиной…
Одна за другой, почти все кандидатки прошли свой путь по красной дорожке; камни отказали примерно половине из них. Оставались лишь Вильма с Ванессой.
Белокурая красавица даже не стала дожидаться сигнала распорядительницы. Уверенно расправив плечи, она зашагала вдоль дубовых столов и демонстративно не смотрела в их сторону.
Она не сбавила шага, даже когда остался последний отрезок красного пути. И, только дойдя до крайнего стола, Ванесса обернулась и недоуменно уставилась на оставшиеся позади аэролиты. Ни один из них так и не загорелся.
Две преподавательницы уже двинулись ей навстречу, чтобы вывести из зала, когда красавица безапелляционно заявила:
– Этого не может быть. Тут какая-то ошибка!
– Летные камни не ошибаются, – участливо ответила распорядительница Церемонии и взяла Ванессу за руку, но та вырвала ладонь.
– Я хочу пройти еще раз! – потребовала девушка.
– Если вы не разбудили аэролит с первой попытки, то это окончательно, ни вторая, ни третья попытки ничего не изменят. К тому же по правилам Церемонии не положено… – начала было распорядительница, но Ванесса перебила ее с тем надменным высокомерием, что присуще лишь самому высшему классу:
– Мне плевать, что положено, а что нет. Я – Ванесса рей Торн, и я пройду еще раз!
Распорядительница беспомощно обернулась к директрисе. Анелия эр Мада прищурилась, глядя на Ванессу, а затем едва заметно кивнула.
Но девушка и не дожидалась разрешения: она уже вернулась к первому столу и вновь шла по периметру квадрата. На этот раз Ванесса не игнорировала разложенные аэролиты и шла очень медленно, всматриваясь в каждый из них.
И вновь ни один из летных камней не зажегся.
В отличие от остальных кандидаток, которым не повезло, Ванесса и не думала рыдать или покидать Зал. Негодующе фыркнув, она отошла в сторону, скрестила руки на груди и приняла вызывающую позу: а ну-ка попробуйте меня выкинуть!
Оставалась Вильма. Она не обладала самоуверенностью подруги и с самого начала шагала по дорожке медленно, внимательно глядя на летные камни.
Ей повезло уже на второй стороне периметра: один из аэролитов вспыхнул. Держа в ладонях драгоценную ношу, радостная Вильма нашла взглядом подругу.
Ванесса не улыбнулась, лишь злобно прищурилась в ответ. Вильма растерянно отшатнулась. Похоже, как и многие другие, она не помнила про вторую часть обещания «и в горе, и в радости». Про то, что и дружба, и любовь испытываются горем, знал каждый. А вот то, что радость – это тоже испытание, понимали не все. Настоящая, казалось бы, дружба могла вполне успешно устоять перед трудностями, но частенько не выдерживала, когда к одному из друзей приходил подлинный успех.
Доносившаяся из-под потолка музыка стихла, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал голос мадам эр Мады:
– А что здесь делаете вы?
Ника вздрогнула. Ей не нужно было видеть, на кого смотрит директриса, чтобы понять, к кому она обращается.
– Эм-м… – Вся накопленная решимость, все заранее заготовленные слова мигом вылетели у Ники из головы. Но она заставила себя говорить. – Понимаете, мадам эр Мада, я живу за пределами столицы и не видела список кандидаток. Я только сегодня узнала, что меня там нет. Но я подумала… я надеялась, что, может быть… вы разрешите мне… раз уж я приехала в Сирион…
Ника замолчала; в великолепии этого огромного зала ее слова звучали как-то особенно жалко.
– Это невозможно. Мы проводили тщательную проверку всех тех, кто подал заявление. Если вас нет в списках, это означает, что вы ее не прошли.
– Да, я все понимаю, но…
– Никаких исключений, – разом перечеркнула все надежды мадам эр Мада. – Церемония камней закончена.
«Вот и все», – тупо повторила про себя Ника, глядя на то, как расходятся присутствующие. Но когда мимо прошла одна из нарядных девушек, бережно прижимая к груди искрящийся аэролит, словно какая-то неведомая сила подтолкнула ее вперед.
– Мадам эр Мада! – громко позвала Ника и, бросив саквояж прямо у входа, побежала к директрисе.
Ника собиралась просить, настаивать, упрашивать, умолять… Она пересекла половину зала, когда поняла, что вокруг внезапно воцарилась гробовая тишина.
Девушка недоуменно огляделась.
Из середины стоящего справа от нее дубового стола шло сияние. Ника не сразу поняла, что оно исходит от массивного невзрачного булыжника, лежавшего среди драгоценных аэролитов для антуража, – именно в такой горной породе добывали летные камни.
Несколько долгих мгновений все присутствующие в зале не двигались и, казалось, даже не дышали. Наконец мадам эр Мада разрушила это оцепенение; подойдя к столу и с трудом приподняв булыжник, она с силой бросила его на пол. Порода треснула, и из-под серой осыпающейся корки показался ярко светящийся аэролит.
Самый большой аэролит, который только был в Зале, в разы превосходящий даже самых крупных своих собратьев.
* * *
– Это против всех правил! Она не прошла проверку! Мы так и не выяснили кое-какие семейные обстоятельства, а обстоятельства там весьма подозрительные!
– Вы видели размер того аэролита? Представляете, какие авионы он сможет поднять? И как их можно будет использовать? А на мысе Горн нам совсем не помешает еще одна мощная летная машина типа «Грозы»!
– Почему никто не догадался, что в этом куске породы скрывается летный камень?
Ника сидела на скамейке в одном из коридоров Министерства полетов, куда ее привели сразу после Церемонии камней. У ног девушки стоял саквояж, а сама она слушала доносившийся из-за двери жаркий спор. Ее руки нервно сжимались и разжимались, словно вспоминая притягательную тяжесть сверкающего аэролита, который выбрал ее… И который у нее сразу же забрали. Но это ничего не меняло; Ника почти физически ощущала незримую связь с летным камнем. С его сердцем. Как бы далеко он от нее ни был, теперь она всегда будет его чувствовать.
Вспомнив то невероятное, ни на что не похожее ощущение правильности и завершенности, которое ее охватило, когда она держала в руках летный камень, Ника внезапно успокоилась. Да, за дверью кабинета директрисы летной школы сейчас решалась ее судьба, но девушка понимала, что это не имеет значения, ведь ее судьба решена на другом, куда более важном уровне.
